Процессия обошла квартал, показывая всем жертву ливанского обстрела, потом вернулась к воронке от ракеты, но та была для могилы недостаточно глубокой. Для того чтобы похоронить кошку в воронке, надлежало насыпать холмик, но и в этом случае ее могилку бродячие собаки разрыли бы без труда.

Кто-то предложил похоронить усопшую на газоне, стали искать лопату, но тут появился владелец дома, возле которого хотели вырыть могилу для кошки, и идея эта ему не понравилась. Он стал кричать о том, что это частная собственность и если кто-то вздумает рыть на его газоне могилу для кошки, которых он терпеть не может, то он делать этого не даст и вызовет полицию.

— Да вот же полицейский, — сказали ему, показывая на служителя закона, который регулировал движение.

— Вот и отлично, проваливайте, — ответил владелец газона.

Частная собственность была священна. На нее покушаться никто не решился. Владельца газона обругали, дескать нет в нем ни капли патриотизма и сочувствия к жертве ливанской бомбежки, но не очень сильно, скорее — для порядка. Процессии пришлось убираться и искать какое-то другое место для погребения жертвы ливанской агрессии. Скорее всего, ее в конечном итоге просто положили в пакет и выбросили на помойку или вызвали на помощь службу по захоронению трупов домашних животных.

И все-таки чувствовалось, что с каждым часом, с каждым днем напряжение возрастает. Все понимали, что обстрелы не закончатся, а станут более интенсивными. Когда-нибудь ракеты «Хезболлы» начнут попадать в жилые дома и хоронить придется не кошек, а людей. Осознание этого давило хуже тяжелого камня, привязанного к шее.

В небе, оставляя за собой инверсионный след, пролетели самолеты Ф-16. Прохожие на улицах махали им руками, хотя летчики, даже пожелай они этого очень сильно, подобных приветствий увидеть не могли.

«Хей-хо! — кричали прохожие. — Задайте им там жару!»

Это было оружие возмездия за обстрелы, куда как более мощное, чем ракеты. Но таким оружием возмездия и должно быть. Фау-2 не шли ни в какое сравнение с тем, что союзники сотворили с немецкими городами. Не око за око и зуб за зуб, а за один зуб — целую челюсть.

Они камня на камне не оставят от Бейрута, подумал Громов. Впрочем, обитателей Хайфы это известие должно было скорее порадовать, чем опечалить.

Сергей провожал самолеты взглядом, Илья — ловил их в объектив видеокамеры и вел его следом за самолетами. Его не волновало то, что иногда пилоты по ошибке принимали видеокамеру за оружие и наносили удар первыми, считая, что лучше ошибиться, чем удирать от пушенного в тебя с земли «подарочка».

Когда самолеты уже почти превратились в трудноразличимые сверкающие, точно звезды, точки на небесах, земли достиг рев их двигателей.

Сергей вытащил мобильный телефон, набрал номер группы, находившейся сейчас по ту сторону границы, — в Ливане. Он и сам мог там оказаться.

Было совершенно понятно, что война вот-вот начнется. Палестинцы, сделав подкоп из Сектора Газа, напали на израильских военных, ранили и похитили капрала Гилада Шалита. Обменять его они были согласны лишь на удовлетворение требования выпустить из израильских тюрем полторы тысячи палестинских заключенных. Такие условия израильтян не устраивали и вместо переговоров они начали операцию «Летний дождь». Название поэтичное, в японском духе, но никакой романтикой от операции и не пахло.

Армия обороны Израиля вошла в Сектор Газа и вновь заняла территории, на которых совсем еще недавно находилось три еврейских поселения. Снесли их тогда, когда Израиль пообещал уйти из Сектора Газа. Происходило это со скандалом, поскольку жители их уходить не хотели, чуть ли не под бульдозеры бросались, совсем как в ближайшем Подмосковье, когда кто-то решил прикарманить участки, прежде принадлежавшие очередному дачному товариществу, и построить там элитные особняки. Съемки подобных волнений выглядят весьма эффектно и их с удовольствие транслируют в новостях, но, конечно, проблемы израильских поселений, в отличие от подмосковных, получили куда большую огласку.

Громов подумал, что в Подмосковье хоть понятно за что воюют. Сотка стоит так дорого, будто под ней залежи нефти или газа находятся. А вот в Секторе Газа жить — не приведи господи! За что там цепляться?

В общем, селения снесли не до основания, остались какие-то развалины, послужившие неплохим прикрытием для боевиков ХАМАС, которые обстреливали территорию Израиля и рыли подкопы, чтобы перейти границу.

Плакаты с именем Гилада Шалита реяли над участниками многочисленных митингов, собиравшихся во многих городах. В том числе и в Тель-Авиве.

Ливанская «Хезболла», которая контролировала южные районы страны, предупредила, что в случае, если израильская армия вторгнется в Сектор Газа, они обстреляют ракетами северные районы Израиля. Израиль усилил патрулирование своих северных границ. Напряжение нарастало. Наконец боевики «Хезболла» напали на пограничный израильский пост, нескольких солдат убили, двух похитили. Эти действия явно были скоординированы с ХАМАС. Израиль к мирным переговорам был не склонен. Началась операция против Ливана, вернее против «Хезболла», называлась она «Достойное возмездие». Израильтяне объявили, что они помогают ливанцам разоружить террористическую группировку. Утверждение спорное. «Хезболла» действовала легально и победила на выборах, но учитывая, что у нее была всего около семи тысяч боевиков, война могла стать победоносной и молниеносной, хотя воевать на два фронта всегда очень трудно.

Лет сто назад, когда начиналась где-нибудь война — неважно где, пусть даже на краю света, туда отправляли наблюдателей, чтобы они посмотрели, как ведутся боевые действия и чему-нибудь научились в полевых условиях. Таких знаний в стенах академии не получишь. Русских в начале века посылали в Южную Африку, где буры пытались отбиться от Британской империи. У них это неплохо получалось в течении нескольких месяцев, а потом, когда пали обе их столицы, они еще полтора года вели партизанскую войну и британцы ничего не могли поделать с маленькими бурскими отрядами, называвшимися «командо». Отсюда и пошло слово коммандос. Британцы же в той войне изобрели концентрационные лагеря, куда они сгоняли мирное бурское население и морили их там голодом.

Наблюдатели же действовали совершенно легально по обе стороны фронта и это было в порядке вещей.

Вот и Сергей, не так давно вместе с коллегой, находящимся в Ливане, подбросил в воздух монетку, чтобы определить куда ехать. Теперь он был у одной воюющей стороны, а его товарищ у другой.

Неужели никто не посылает на такие войны под видом журналистов кадровых военных, подумал Громов, ожидая пока на его звонок ответят, чтобы они учились на чужих ошибках и вели сбор данных? Нет? А жаль.

Ответили.

— Привет, Кирилл, — сообщил Сергей. — Принимайте. К вам летят два.

И только после этого понял, что совершил поступок безрассудный, глупый и опасный. Любой прохожий, услышав его слова, мог вызвать полицейского и сообщить ему о подозрительном иностранце. Здесь привыкли быть бдительными не на словах, а на деле. Было время, когда чуть ли не каждый день террорист-смертник взрывал себя в переполненном магазине или в автобусе.