поддавшийся пальцу. Резиновая пуля калибром в двадцать восемь миллиметров, по заверениям продавца имевшая останавливающую силу, способную свалить лося, влепилась промеж глаз этой прямоходящей бегемотихе. Дернулась голова, лопнул латекс маски, обнажив взбухающий кровоподтек. Артем, решив не терять времени, выпустил еще две пули — в грудь и в ногу. Обе потонули в складках темной набрякшей плоти, будто в желе. Толстуха застонала, как, наверное, стонала бы ослица, рожающая заведенный мотоцикл, но, кажется, стон это был, скорее, не боли, а… сладострастия?

— Я же тебе сказала, не смей! — визжала курьерша, но ее крик заглушал рев Распорядительницы. Непропорционально-короткие, почти детские ее пальцы сомкнулись на эрегированных, длинных как черви, сосках; одна рука направилась куда-то под живот и зашерудила там. Латексная маска вздувалась — Распорядительница тяжело задышала.

— Какого хера творится? — визжал Артем.

— Я, мать твою, говорила — не стреляй. Ей инвертировали боль и удовольствие.

— Сука-сука-сука…

Жируха явно недюжинным усилием воли прервала свое срамное занятие, и с удвоенной яростью двинулась к Артему. Бежать было некуда — за спиной тупик, перед ним — тупик. Разве что стол с угощениями… Не до размышлений! Артем едва увернулся от тяжелого взмаха комично-мелким кулачком — колонна плюнула штукатуркой и немного кирпичной крошкой — и сиганул прямо с ногами на белую скатерть, протаранив телом сразу несколько блюд. Свалился уже по ту сторону колонны — за спиной Распорядительницы, и принялся стряхивать себя каких-то назойливых мелких тварей вроде раков, но с человеческими пальцами вместо лап. Вскоре рядом приземлилась и курьерша, снеся на пол корзину с фруктами. Разъяренная, она неповоротливо развернулась в узком проходе, направилась к нарушителям, но путь на лестницу уже был свободен. Артем, движимый инстинктом, зачем-то швырнул в Распорядительницу попавшийся под руку арбуз. Та ловко поймала его, как мячик, обеими руками. Крутанула — на одной из сторон арбуза оказалось человеческое лицо, застывшее в безмолвном крике; видимо, голосовых связок в арбузе не было — сдавила с двух сторон, и арбуз лопнул кровавой кашей, точно воздушный шарик, начиненный влажным мясистым конфетти. Следом пострадал не вовремя попавшийся под руку официант — тот как раз спускался с лестницы, подскользнулся на мякоти арбуза и влетел носом прямо в центр внушительного бюста, но завершить падение не успел: Распорядительница ловко схватила его одной рукой за шею, а другой — за запястье и разорвала надвое — как тряпку.

— Твою ма-а-ать! — голосил Артем, взбегая по лестнице; его голос метался эхом меж пролетов, почему-то снова тоненький и звонкий, как у пятиклашки. Перила ходили ходуном, будто при землетрясении — Распорядительница нагоняла.

— Вверх! На лестнице у нее нет шансов!

Артем, кажется, устанавливал какой-то олимпийский рекорд — если бы была такая дисциплина как беготня по лестницам. Второй-третий-четвертый-пятый! Всего шаг оставался до спасительной двери в коридор, ведущий к Инженерам, когда подозрительный свист и легкое дуновение воздуха заставили его пригнуть голову. Тут же с грохотом и треском в дверь влетел огромный белый… солярий. Ударившись о стену и разбрызгав осколки ламп, он, будто в замедленной съемке, вальяжно накренился, а следом — покатился вниз по лестнице — прямо на Артема и курьершу.

— Назад! — бессмысленно скомандовал он, обернулся и едва не завыл от досады: путь преграждала Распорядительница. Вся блестящая от пота, покрытая кровью и арбузной мякотью, она тяжело дышала; внушительные груди ходили ходуном. Латексная маска вздувалась и опадала, не выражая ничего, но Артем готов был поклясться, что там под молнией пухлые африканские губы растянуты в улыбке злорадного ликования.

— Ну ты и долбодятел! — рыкнула курьерша. — За мной!

И, легконогая как лань, она перемахнула через перила, оказавшись сразу на этаж ниже. Не дожидаясь новых указаний, Артем прыгнул следом. Неудачно приземлился, в и без того пострадавшей лодыжке, кажется, что-то хрустнуло.

— Твою мать!

Доставщица не стала даже ничего говорить, лишь подхватила его, как рядового Райана и потащила за собой к дверям на третий этаж.

— Придется идти через Игровую. Там затеряемся. Двигай-двигай!

А лестницу уже сотрясала громоподобная поступь Распорядительницы.

Игровая, ожидаемо, оказалась не детсадовской комнатой со скакалками-кубиками и прочими нехитрыми развлечениями для детей младшего дошкольного, но огромным залом на два этажа, пронизанным галереями. Помещение было криво нарезано на сегменты развешанными как попало красными портьерами. Кажется, раньше это место служило чем-то вроде оранжереи — высокие, от потолка до пола, окна; узкие переходы с перилами, черно-белый кафельный пол, бесчисленные винтовые лестницы, увитые давно высохшим плющом, а внизу…

— Что это?

— Не самое подходящее время для экскурсий. Раздевайся!

— Что? Зачем?

— Смешаемся с толпой. Ну! — курьерша уже скинула свой канареечный комбинезон. Под ним оказались черные, в катышках, леггинсы и легкая маечка. Впрочем, вскоре на пол полетели и они вместе с лифчиком-пушапом и стрингами. Застигнутый врасплох, Артем поддался естественному мужскому инстинкту и машинально «залип», разглядывая острые торчащие соски и кустик русых волос на лобке. Доставщица заметила, взревела. — Ты серьезно? Раздевайся!

— Щас-щас! — Артем кое-как сбросил с себя куртку, расстегнул джинсы и еле-еле стащил их, провозившись больше нужного с уже распухающей щиколоткой. Мобильник, недолго думая, сунул в трусы.

— Полностью раздевайся!

— Ага, щас!

Курьерша махнула рукой, подхватила Артема под мышку и потащила вниз по лестнице — с галереи в зал. А за спиной уже совсем близко раздавались тяжелые шлепки голых стоп по кафелю.

Внизу творилась натуральная вакханалия. Трудно было определить, где заканчиваются одни тела и начинаются другие. Общая куча-мала стонала, хлюпала, хрипела в исступленной похоти, вонзаясь, насаживаясь и вылизывая. Артем и доставщица с трудом продвигались сквозь толпу, брезгливо ежась от вездесущих потных тел, оскальзываясь на склизких пятнах, а по залу гуляло многоголосое эхо стонов, чавканья, плеска и жужжания секс-игрушек под глухие басы ненавязчивого техно. Надрывно голосила какая-то баба под конским торсом болезненно-тощего и бледного кентавра. Его человеческая часть истерически хохотала сквозь кляп и расцарапывала ногтями грудь. Несколько человек катались на странной горке — залезали по очереди в длинную мясистую, закрученную спиралью вокруг винтовой лестницы кишку а, спустя несколько секунд, сфинктер на другой стороне выплевывал их — сизых, помятых и покрытых слизью. Сладострастно подергивались в конвульсиях несколько извращенцев в огромном аквариуме, тыкая острыми штырями в нечто похожее на попавшую под машину русалку и угря одновременно. В ответ на уколы длинный хвост метался, испуская разряды. Вода в аквариуме была бурой от крови, с плавающими сгустками спермы.

— Это… — Артем, наверное, хотел как-то описать свое впечатление, высказать, неспособный удержать рвущиеся наружу мысли, но они не нашли выражения.

— Да-да, знаю, полный шиздец. Шевелись — она близко.

Действительно, Распорядительница шла через толпу подобно ледоколу.