Вечер настал, притаились ручьи,

Гаснет сиянье зарниц;

Нежно упала на щечки твои

Тень шелковистых ресниц.

В дальнем лесу на прощанье свирель

Трель отзвучала свою…

Тихо качая твою колыбель,

Песню тебе я пою.

Долго, любуясь тобой перед сном,

Я созерцаю, любя, –

Небо во взоре невинном твоем

Рай мой в глазах у тебя.

Долго смотрю я на ангельский лик:

«Милый, – твержу я, грустя –

Ты еще крошка, а свет так велик…

Будешь ли счастлив, дитя?» –

Видит лишь месяц средь темных ночей,

Что я на сердце таю;

Шлет он мне сноп серебристых лучей,

Слушает песню мою…

Спи, не одна я счастливой судьбой

Бодрствую в мраке ночном.

Ангел-хранитель твой бдит над тобой

И осеняет крылом.

11 сентября 1893

Во сне

  Мне снилося, что яблони цвели,

Что были мы детьми, и, радуясь, как дети,

Сбирали их цветы опавшие – с земли,

Что было так светло, так весело на свете

  Мне снилося, что яблони цвели…

  «Смотри наверх, – сказала я, – скорей.

Там бело-розовый бутон раскрылся новый,

Сорви его, достань!» – По прихоти моей

Ты влез на дерево, но, спрыгнуть вниз готовый,

  Упал на груду сучьев и камней.

  И умер ты… Но грустно было мне

О том лишь, что одна осталась я на свете,

Что не с кем мне играть, и по твоей вине…

Не правда ли, как злы порой бывают дети,

  И как на них похожи мы… во сне?

  Мне снился бал. Гремящий с дальних хор –

Оркестр был так хорош, так сладки вальса звуки,

Мой стройный кавалер так ловок и остер,

Что упоенье нам тесней сближало руки

  И влагою подернуло наш взор.

  Мне нравился весь этот блеск и ложь;

В чаду восторга я смеялась и плясала,

Нарядна, как цветок, как бабочка… И что ж?

Вдруг весть ужасную приносят мне средь бала,

  Что болен ты, что ты меня зовешь!

  И велика печаль была моя,

Но сердцем я, мой друг, не о тебе скорбела, –

Я плакала, в душе тоску и гнев тая,

Что вальс из-за тебя я кончить не успела,

  Что рано бал должна оставить я!

  О, эти сны!.. Ведь это только – сны?

Зачем же все растет в груди моей тревога

И мысли торжеством мучительным полны?

За то, что я тебя – люблю, люблю так много,

  Моя любовь и грусть отомщены?!

15 сентября 1893

Из отголосков прошлого

Спустился вечер голубой,

Сердцам усталым нежно вторя, –

Он мирный сон принес с собой

И мрак, и влажный запах моря.

Но страшно мне, что ночь близка!

С ее томящей негой лета –

Придут мечты, придет тоска,

И истерзают до рассвета!

Чародейка

Там, средь песчаных пустынь зноем палимой Сахары,

Вижу волшебницу я. Реют, воркуя над ней,

Реют и вьются – ее тайные сладкие чары,

Стаей воздушной, как дым, – белых, как снег, голубей.

С ветром пустыни летят вздохи ее заклинаний,

Шепот невнятный ее, лепет таинственных слов.

Слышен в них музыки звон, нежные звуки лобзаний,

Шелест незримых одежд, смех, и бряцанье оков.

Ветер пустыни несет роз аромат сладострастный,

Тихо свевая его с волн золотистых кудрей…

Очи подымет она – взгляд ее яркий и властный

С болью вонзается в грудь, тайной смущая своей.

Сердце ли смертной у ней бьется в груди белоснежной,

Или под пурпуром уст жало таится змеи?

Страсть ли сжигает ее? – Пламя любви безнадежной

Кто разгадает, кому шлет она чары свои…

Дикие звери пустыни – три кровожадные львицы

К стройным царицы ногам с ревом ложатся глухим.

Ждут с нетерпеньем они, – скоро ль послы чаровницы

Новую жертву найдут – на растерзание им!

«Весны утраченные дни…»

O, primavera! gioventù dell’ anno!

O gioventù! Primavera della vita![1]

Весны утраченные дни,

Полуслова, полупризнанья,

Невольной прелестью они

Влекут к себе воспоминанья…

О, пусть безумно горячи,

Нас в полдень нежат ласки лета,

Мы не забудем час рассвета

И утра робкие лучи.

О, взгляд, исполненный значенья

И мимолетный, как мечта,

Когда от счастья и волненья

Молчали гордые уста…

Иль в миг отрадный встречи нежной

Пожатье трепетной руки…

О, сколько было в нем тоски,

Мольбы и грусти безнадежной!

А первый поцелуй любви

С его восторгом и смущеньем?

Каким могучим обольщеньем

Он будет спящий огнь в крови!

О, если бы могла отдать я

За чары тайные его –

Все упоение объятья,

Всей пылкой страсти торжество!

Как я тоскую, вспоминая,

Как я волнуюсь и теперь,

Стуча в затворенную дверь

Давно потерянного рая…

Так майский ландыша наряд

Цветов июльских нам приветней,

И благовонней розы летней

Его весенний аромат!

21 ноября

К солнцу!

Солнца!.. дайте мне солнца!.. Я к свету хочу!..

Я во мраке своем погибаю!..

Я была бы так рада живому лучу,

Благодатному, теплому краю!

Я хочу, чтоб вокруг меня розы цвели,

Чтоб зубчатые горы синели вдали…

Я о солнце грущу и страдаю!

Есть загадочный край, полный вечных