Так что, что бы я ни говорил о рыцарских поступках и приличных джентльменах, бросающихся на помощь дамам в данной ситуации, я в основном помогал самому себе.

«Йоко гэри кэкоми» – так длинно называется то, что я сделал в следующий момент. В переводе с японского – удар пяткой в прыжке. Здоровый тип, на затылок которого я обрушил все мои знания от юношеского увлечения восточными единоборствами, с величием фонарного столба завалился вперед. Мне даже на миг показалось, что я бью в этот самый столб, настолько массивен был этот тип. Килограммов двести, не меньше. И никак не жира!

Моя выходка вызвала шок и панику в среде «серомордых». Чем я «подло» воспользовался. Вернее, я так думал. Ростом драверы, как я узнал позже их название, меньше людей и как-то хилее. Кости тонкие, словно подростки. Но у них есть когти. Вернее, ногти, но в десять раз круче и массивнее человеческих. Заточенные напильником, они представляют страшную угрозу в уличной драке. Пока я увлеченно раскидывал их приемами дзюдо, ударами ног и рук, меня несколько раз посекли. Причем так быстро, что я заметил это, только когда почувствовал запах собственной крови и резкую боль. Из вен!

А потом в меня кинули заклятие. Впервые. Хлопок – и страшный удар по спине. Словно кто-то въехал мне по спине мешком муки. Наотмашь! Не было жесткости бейсбольной биты, но дыхание он мне отнял сразу. Я начал падать, и в этот момент синяя девушка закричала. Вспышка неимоверного лилового света, которая защитила меня от последующей атаки уличного колдуна, и ударная волна, разметавшая банду драверов. Я покачнулся на грани бесчувствия, понимая всю глупость положения. Спасал уже не я, а меня спасали. «Спаситель хренов!» – подумал я про себя, окончательно окунаясь в блаженную тьму бессознания.

Очнулся я уже в ателье Шани. Как дама объяснила мне позже, она вызвала такси, дотащив меня до выхода из переулка, чему я никак не могу до сих пор поверить. Я весил девяносто килограммов, и она – сорокакилограммовая шайнарская фея – никак не могла тащить меня – здорового, по местным меркам, бугая. С виду же хрупкая. Хотя, наверное, магию использовала. С этим у фей все окей.

В общем, очнулся я у этой синей девицы. Голый. Она меня раздела и занималась лечением моих порезов. Когда я на них взглянул, то сам струхнул. Мама родная! Меня посекли, где только можно. Даже про стыд забыл. Будучи уверенным в хлипкости моих противников, я не держал их на расстоянии, и каждый из этих поганцев хоть как-то меня задел своими наточенными ногтями-когтями, не знаю, как их называть.

Но синяя деваха знала свое дело на пять с плюсом. И на моих глазах она штопала раны и порезы листиком какого-то растения в сочетании с магией. Просто прикладывала его и тихо напевала. Раз, другой. Порезы исчезали и затягивались, оставляя лишь рубцы.

Увидев, что я смотрю, она одобрительно улыбнулась и что-то мелодично сказала. Сладенький голос. Гурии и ангелы, наверное, так говорят в раю.

Я покачал головой. Мол, не понимаю.

Она опять заговорила, как я понял, уже на другом языке.

Я опять беспомощно качнул башкой.

Раз двадцать она меняла языки, прямо как какой-то полиглот. И чтобы не мучить ее напрасно перебором языков, бог знает сколько она их знала, заговорил сам:

– Не понимаю тебя, красавица. Уж извини.

Она растерянно вняла моей речи, а затем повторила мои фразы в точности и без акцента.

– Не понимаю тебя, красавица. Уж извини.

Я рассмеялся. Абсолютный слух! Невероятно.

– Нет-нет. Красавец. Красавица – женского рода. Хотя какой я красавец. Это ты у нас красавица. А я… так. Ночной бродяга шалый.

Она тоже улыбнулась. Обворожительно мягко. Ткнула в меня пальцем и сказала:

– Понимаю. Красавец, – затем на себя: – Красавица.

Я тихонько присвистнул. Хотя она и сделала неправильный вывод. Но первое слово моментально расшифровала! Да и склонение совпало.

– Нет, нет, – поправил я и, повторив ее жест, поправил готовое сформироваться лингвистическое заблуждение: – Мужчина, женщина.

Потом добавил, указывая повторно на нее:

– Красавица.

Она догадалась. Звонко рассмеялась. И погладила меня по лбу с утешительной ложью:

– Красавец, красавец. Мужчина-красавец.

– Ага. Сейчас, – отмахнулся я. – Не ври мне, синекожая, я уж не помню, сколько раз мне нос в драках ломали…

Вот так я познакомился с Шани. Или шайнарской феей. Самой настоящей феей. Или земным аналогом феи. Как хотите. У нее даже крылья есть. Только они магические и появляются ночью. Если фея оголит свое тело под лунным светом, тогда их и можно увидеть. Тонкие и прозрачные, как у стрекозы. А так Шани выглядит как обычная девушка. Очень красивая девушка, надо сказать. Миниатюрная и с модельной фигурой. Но только выглядит. Существо она магическое, а не биологическое, как человек. И это надо понимать. Особей мужского пола среди фей нет. И быть не может, они не размножаются так, как люди. Наши сексуальные желания для них непонятны. Причем живут они столько, что обычному человеку и не снилось. Шани, например, было где-то пятьдесят с гаком лет. И для феи это возраст школьницы восьмого класса. То есть, по их меркам, она еще не взрослая. И сравнение с людьми здесь ни при чем. Это другое, абсолютно другое существо. И почему она меня спасла, не понятно мне до сих пор. Людей феи не любят. Мужчин особенно. С женским полом контачат более-менее, но с мужиками ни-ни. Даже не разговаривают. Либо она своим магическим чувством поняла, что я не отсюда и, следовательно, не совсем человек по меркам ее мира, либо дело было в другом. В чем Шани да один Бог знают.

У Шани было ателье. Ателье для пошива женской одежды. Довольно модное в этом районе. Звучит нелепо на первый взгляд, фея, занимающаяся модной одеждой. Сама Шани была с какого-то острова, очень далекого. На этом их родном острове феям и устроили геноцид открыватели и конкистадоры с далекой южной империи, которая и называется Шайнар. Потому и название – шайнарская фея. Но при ней это название лучше не произносить. После этого геноцида оставшиеся феи разбежались кто куда. У Шани была наставница, которая ее привезла сюда, а сама «ушла», постаравшись перед смертью пристроить и приспособить свою ученицу к местной жизни. И Шани приспособилась. К странной людской жизни. Без полетов под светом луны среди деревьев высотой с хороший небоскреб, и без нектара цветов величиной с дом на родном острове.

Странное и дикое для нее место, должно быть, здесь, размышлял я, днями напролет наблюдая ее в ателье, как она командует двумя своими сотрудницами – сестрами Милби. Периодически она устраивала для меня импровизированный показ мод. Я описывал ей одежду из моего мира, и она меня часто мучила долгими расспросами, как у нас это, как у нас то. Я ей уже пересказал половину книг, что в жизни прочитал, половину фильмов, что пересмотрел, и подозревал, что она питается моими рассказами, словно вампир какой-то. Видимо, информация заменяла феям большинство наших – людских – увлечений.