Их разговор снова прервала официантка.

– Извините, что беспокою… Но некая девушка просила передать вам это… – обратилась она к Мартину и положила на стол салфетку, на которой красной губной помадой был написан номер телефона.

– Ну вы с Яной друг друга стоите! – воскликнул режиссёр. – Мужчины передают подарки, женщины – номера телефонов…

– Не завидуйте, – сказал Мартин и добавил: – Я готов вам помочь на определённых условиях.

Вероника кинулась ему на шею и чмокнула в щеку.

– Спасибо! Спасибо!

Яна почувствовала, как кровь ударила в голову. Ей было невыносимо находиться рядом с Мартином в тот момент, когда его обнимала другая женщина.

Мартин освободился из цепких объятий Вероники.

– Мои условия. Госпожа Тихонова ничего от меня не скрывает и во всём слушается.

– Я согласна! – тут же откликнулась толстушка, глядя на Мартина, как кошка на сметану.

У Яны даже под ложечкой засосало.

– Есть ребята, которым я доверяю как самому себе, и иногда рядом с ней будет находится мой напарник, – продолжил Мартин.

– А он симпатичный? – игриво взмахнула нереально чёрными ресницами Вероника, но Мартин словно не услышал ее.

– Вы, Наум, обязуетесь докладывать мне обо всём, что происходит у вас в жизни и бизнесе. Мне решать, что может быть важным, а что нет.

– Это я могу, – пьяненько кивнул режиссёр. – Если эти сведения в налоговую не пойдут… Шутка.

– От этого зависит ваша общая безопасность. Дальше. Гастроли провинциального театра в Питере состоятся.

– А какое отношение к делу имеют гастроли? – удивился Наум Тихонович.

– Считайте это моим капризом, – ответил Мартин.

– Он для Яны старается, – промурлыкала Вероника. – Чтобы ей тебя просить не пришлось. А ты, Наум, проиграл. Тебе ничего не остаётся, как пойти навстречу.

– Я могу найти другого телохранителя, – заметил Наум Тихонович.

– Ты знаешь, что Мартин – лучший, и я другого не хочу. Теперь уж точно не хочу, – и Вероника многозначительно посмотрела на Яну. – Поэтому, любимый братец, выполни все его требования.

– Хорошо, – тяжело вздохнул Кульбак. – Осталось выяснить цену вопроса.

– О цене договоримся. Я сделаю всё, что от меня зависит, – сказал Мартин. – А мои деньги отдайте артистам, которым вы собирались недоплатить.

Повисла пауза.

– Благородно… – протянул наконец режиссёр. – Весьма неожиданно… Ну что же, я согласен. Услуги лучшего телохранителя стоят дорого. А мне что так платить, что эдак… Значит, мы договорились? Аллилуйя! – взмахнул он рукой.

– Я, пожалуй, пойду… Сообщу своим прекрасную новость. – Цветкова поднялась из-за столика.

– Я провожу, – тут же встал Мартин и последовал за ней, давая понять мужчинам за третьим столиком, чтобы они даже не дёргались.

– Увидимся! – прокричал ей вслед Наум Тихонович, выливая себе в бокал остатки коньяка. – Ника, я поражён в самое сердце, я раздавлен и уничтожен. Я понял, что люблю ее до сих пор. Боже, как она красива…

– А мне кажется, что у них с Мартином что-то есть… Это было видно по тому, как они себя вели в нашем присутствии.

– Не выдумывай! Мало ли что там бывает… Он же был ее телохранителем…

– Посмотрим, как он станет себя вести, когда начнёт работать со мной, – мечтательно протянула Вероника.

– А я бы всё отдал, чтобы все-таки заполучить Яну и избавиться от этого наваждения, – пьяно признался Наум Тихонович.

– Весло тебе в руки, но боюсь, что всё закончится очередной свадьбой. Вряд ли ты с таким рвением ограничишься лёгкой интрижкой, – хмыкнула сестра и потянулась за своим шампанским.

Выйдя на улицу, Цветкова попыталась застегнуть пальто. Было прохладно.

– Яна, почему ты не сказала, что собираешься в Санкт-Петербург? – спросил Мартин. – Я бы встретил и отвез к себе.

– К маме и жене? – уточнила Яна. Ее бил озноб, пальцы дрожали, а пуговицы, как назло, выскальзывали.

– Настя сейчас в областном санатории на реабилитации, – ответил Мартин и схватил ее за руки. – Да ты замёрзла!

Тёплыми ладонями он принялся растирать ее руки и дышать на пальцы, чтобы согреть их.

– Это что-то меняет? – спросила Яна, больше на свете всего желая, чтобы он согрел не только руки, но и всю ее целиком.

– Это меняет всё… Почему ты мне не доверяешь? Ты же знаешь, что я на всё готов ради тебя. Как же так? Ты обижаешь меня. Ты бы тоже обиделась, если бы узнала, что я был в Москве и не позвонил тебе. А где твои вещи?

– Я чемодан оставила в камере хранения. Завтра заберу. Я пойду, – слегка прижалась к нему Цветкова. – А тебя ждёт шикарное тело, которое ты должен охранять.

– Слава богу, что пока еще не тело… Яна, ты же знаешь, что для меня это ничего не значит.

– Конечно, у тебя есть телефон одной воспылавшей страстью особы, на всякий случай…

– Да что на тебя нашло? – Мартин прижал ее к себе. – Я так по тебе скучал. Если ты будешь общаться с этим Наумом, то я против… Он сделает всё, чтобы утолить свою застарелую страсть. И я его убью…

– Наум ничего не добьётся, и ты это знаешь, – отстранилась от него Яна. – Убивать никого не придётся.

Мартин застегнул ей пуговицы на пальто.

– Как же я рад тебя видеть!.. Тебя подвезти?

– На такси доберусь. А у тебя работа и обязательства. Не забыл? – Яна так посмотрела на него, словно попыталась пересчитать все веснушки и удостовериться, что с последней встречи их количество не изменилось.

– Я приду к тебе… и если что, могу и похитить, – сказал Мартин.

– А я тоже обижалась, – пожала плечами Цветкова.

– Что?

– Обижалась… Когда ты был в Москве, наблюдал в окно за мной на работе и даже не зашёл, – улыбнулась Яна.

– Я просто хотел тебя увидеть, – смутился Мартин. – Значит, ты заметила…

– Как твоя рана?

– Всё хорошо, спасибо.

Яна, привстав на мысочки, легонько поцеловала его в щеку.

– Пока.

И побежала к проезжей части, чтобы поймать машину.

Мартин смотрел ей вслед и проклял свою жизнь за то, что не может быть вместе с единственным человеком, с которым хотел бы жить до конца дней своих.

Яна Цветкова, как и большинство жителей нашей страны, любила Санкт-Петербург. Эта любовь началась еще в далеком детстве. Ее седьмой класс привезли в город Ленинград на экскурсию и водили по местам революционной славы, например, на крейсер «Аврору». Учительница всё время жаловалась на погоду и сырость, но Яна запомнила совсем другое.