– Неумолимо дипломатичный и нечеловечески харизматичный. И вы умело пользуетесь этим в качестве оружия массовой манипуляции. Не то чтобы я осуждаю вас за это… Таков оптимальный способ работы с мелкими сошками. Зачем взращивать недовольство и недругов среди мелких существ, когда можно с легкостью вызывать преклонение и обращать их в добровольных рабов?

– Мои дипломатия и харизма, судя по всему, действуют на вас с точностью до наоборот.

– Ага, вопреки тому, что я совершенно нормальна, моя реакция на вас, похоже, полностью противоположна реакции всех остальных.

– Значит, только на вас я действую подобным образом.

Его глаза самодовольно вспыхнули. Он что, жаждал похвал и от нее? Не хватило от остальных?

Нет, она не собиралась в этом участвовать.

– Итак, предельно ясно, что вы не дадите мне то, ради чего я сюда пришла. Поэтому оставлю вас с этими играми по манипулированию новым полчищем восторженных поклонников. Но все-таки возьмите это. Считайте это подарком на память.

Впихнув конверт ему в руку, Лили обошла его, чтобы забрать рюкзак. А потом бросилась к двери, стараясь не смотреть на Балдуччи. Она почти вылетела из комнаты, когда от его звучного голоса по телу пробежали мурашки.

– Что вы имели в виду, когда сказали: «Вы – это вы, а я – это я»? Что именно вы подразумевали?

Она вышла из комнаты и, лишь оказавшись на безопасном отдалении, повернулась к нему. В последний раз созерцая Его Величество, Лили подавила внезапную острую боль сожаления и вздохнула:

– Мы – совершенно разные особи.

Антонио смотрел вслед исчезнувшей Лилиане Аккарди, едва сдерживая желание броситься за ней и притащить обратно, перебросив через плечо, не обращая внимания на ее ругань и царапанье.

С превеликим трудом взяв себя в руки, он покачал головой.

Он пришел сюда сегодня безмерно заинтригованным. А после того, как Лилиана снова бросила ему вызов, а потом демонстративно ушла, он осознал: эта женщина его по-настоящему зацепила. С самого начала… такого с ним еще не случалось.

На всем протяжении стычки у Антонио перед глазами стояла одна картина: как он завладевает этими сочными губами, отталкивает ее спиной к рабочему месту и занимается с ней сексом. Много-много раз.

Его тело предательски затвердело, стоило ей войти в комнату, и даже теперь оставалось в том же мучительном состоянии. Даже когда он так и не смог разглядеть очертания ее фигуры под серой одеждой, которую она напялила на себя, будто камуфляж. Впервые физические признаки не имели для него никакого значения. Он жаждал самого ее существа – он и не думал, что подобное вообще возможно.

Антонио опустил взгляд на конверт, который Лилиана всучила ему. А он-то по наивности думал, что она будет лишь способом войти в эту семью! Средством достижения цели.

Но хватило одной-единственной стычки, чтобы пустить под откос весь его продуманный до мелочей план. Мало того что она была единственной, кто осмелился бросить ему вызов. Когда он стал давить на нее еще больше, добавив интерес личного характера, она не упала в его объятия, а стала сопротивляться еще упорнее.

Она даже не потрудилась обдумать его приглашение. Прежде он никого не приглашал вот так, и за эту возможность другие женщины готовы были убить. А она лишь с усмешкой отмахнулась и удалилась, вынеся окончательный вердикт.

«Мы – совершенно разные особи».

Покачивая головой, Антонио вернулся на ее рабочее место и уселся на ее стул. Тот был неудобным и скрипучим, но именно здесь сейчас ему и хотелось находиться. Так он чувствовал себя ближе к ней. Он решил утешиться этим, пока снова не окажется близко к самой Лилиане.

Если ему это вообще когда-либо удастся.

Осознав, что впервые сомневается в своей способности покорить женщину, Антонио вскрыл заявление об увольнении.

Формулировка была подобающей случаю и все же демонстрировала ее непреклонный дух, эту непобедимую искру, подпитывавшую ее уникальность. С каждой буквой что-то все сильнее сдавливало его грудь.

Она просила гораздо меньше, чем заслуживала. Меньше, чем заслуживал самый незначительный сотрудник этой лаборатории, которую Антонио приобрел, чтобы подобраться к Лилиане.

Он оказался прав. Эта женщина понятия не имела, какую ценность представляет.

Как же так вышло? Кто заставил ее так умалить собственную значимость?

Ее жизнь была открытой книгой с немногими сюжетными линиями, так что виновников могло быть лишь двое. Ее отец был главным вершителем этого преступления. Осознание того, что он позволил ей расти, не заботясь поддержанием отношений с ней, наверняка негативно сказалось на самооценке Лилианы. Да и ее мать, будучи весьма проблемной женщиной, к числу образцовых родителей не относилась. Как Лилиана подросла, на ее мать напала одержимость работой, а затем она стала жертвой подтачивавшей здоровье болезни. По сути, она забросила дочь подобно своему мужу, хотя и по-другому.

Это многое объясняло. Такие люди, как Лилиана, заброшенные в детском возрасте, не только испытывали недоверие ко всем вокруг, но и страдали от комплекса неполноценности всю жизнь. Антонио знал это слишком хорошо, ведь тоже был брошенным ребенком.

Но ему повезло. Невероятно, но Организация оказалась лучшим местом для воспитания ребенка, чем биологическая семья, в которой Лилиане так не посчастливилось родиться.

Сегодня он допустил очередной просчет. Решил, что смягчит Лилиану, проявив к ней личный интерес. Но она стала лишь еще несговорчивее – видимо, он действовал слишком быстро, да и репутация неразборчивого в связях «магнита» для женщин, которую Антонио сам и создал, отпугивала ее.

Для Лилианы он был рвачом, как и ее отец, погруженным в корыстные делишки, плюющим на ту разруху, что он оставит после себя.

К тому же, если Лилиана не ценила себя, как следовало из письма, само собой разумеется, что она не могла понять его интерес к ней. Неудивительно, что она оскорбилась и решила, будто он играется с ней.

По иронии судьбы Лилиана подозревала его в манипулировании, тогда как он уже от этого отказался!

В ушах Антонио звучали голоса братьев, заверявших, что он получил по заслугам, – в наказание за изначальный план использовать ее в своих целях. Да они и сами в свое время поступали так же… Рафаэль и Нумар начали отношения с женщинами, впоследствии ставшими их женами, по корыстным мотивам.

Антонио не горел желанием жениться… Он лишь хотел утолить те невиданные желания, которые вызывала в нем эта злючка.

Поначалу его раззадорили ее непредсказуемость и сопротивление. Но сейчас его интересовала сама Лилиана, эта женщина-загадка. Будучи гениальным специалистом, обладая блистательными способностями, она казалась социально неприспособленной, отчужденной. А больше всего влекло то, что под стальным панцирем решительности и стойкости он чувствовал уязвимую, неискушенную мягкость.