Я лишь крепче сжимаю секиру.

– Значит, им займусь я, а тебе останутся птенцы.

Торрин хмыкает. Остальные чудовища едва ли тянут на недавно вылупившихся, они невелики лишь по сравнению с самым крупным.

– Логичнее будет, – заявляет напарник, – если кто-то сразится с тремя маленькими, а кто-то возьмет на себя двух остальных.

– Не думаю, что они предоставят нам право выбора.

Будто соглашаясь со мной, все монстры разом устремляются к Торрину, смещаясь влево по проходу. Стараюсь не принимать это как оскорбление. Все-таки парень выше и мощнее. Я же, хоть и не являюсь хрупкой и миниатюрной, должно быть, не выгляжу серьезной угрозой.

Как же они ошибаются.

– Расмира, не поможешь? – в голосе Торрина нет страха, скорее предвкушение, но шансы один к пяти никому не понравятся.

– Может, наперегонки от них? Мне всего лишь нужно бежать быстрее тебя, чтобы победить.

Торрин показывает мне неприличный жест, и по реакции публики я понимаю, что многие это заметили.

Торрин пытается состроить угрожающую гримасу. Я заливаюсь смехом и подбегаю к нему на секунду раньше, чем зирапторы. Они всей группой несутся на нас с разверстыми пастями, усеянными рядами сверкающих острых зубов.

Я выставляю секиру перед собой плашмя на вытянутых руках, чтобы зацепить сразу трех монстров. Приходится упереться ногами в землю, чтобы не упасть при столкновении. Наконечник топора глубоко впивается в глотку одного из зирапторов, противоположной стороной попадает второму в шею, третий же – самый огромный из них – спотыкается о подставленную рукоятку и перелетает через мою голову.

Коричневая кровь раненого в глотку хищника окрашивает древко секиры, но он сразу поднимается на ноги и облизывается, будто приходя в еще большую ярость от вкуса собственной крови. Я замечаю, что из пасти у него выпадает клык. Отлично, одним меньше.

Я делаю замах и глубоко вонзаю топор прямо между глаз раненого чудовища. До того как я успеваю высвободить оружие, огромная тварь нападает на меня сзади. Я изворачиваюсь, подтаскивая за собой насаженного на секиру монстра, и подставляю тушу раненого хищника под удар. Маневр позволяет одновременно сбить атакующего зираптора с ног и вытащить топор.

Последний из троицы до сих пор лежит на земле и хрипит от сильного удара древка по шее. Я подбегаю, заношу топор и с силой опускаю его. Голова откатывается в сторону, коричневая жидкость заливает землю кругом.

Зрители ободряюще свистят с амфитеатра.

Я проверяю, как дела у Торрина. Его топор мелькает в воздухе, удерживая на расстоянии сразу двух монстров.

– Твои до сих пор живы? – поддразниваю я. – Ну же, я уже убила одного из своих трех, один из которых, между прочим, так разозливший тебя громила.

– Возьми с полки пирожок! – зло кричит напарник в ответ.

Я лишь усмехаюсь и поворачиваюсь, чтобы встретиться с уже поднявшимися на ноги зирапторами. Крепче перехватываю такую удобную кожаную рукоять топора. Когда я держу его, то чувствую себя сильной, почти всемогущей. Кровь бурлит в жилах от упоения схваткой, и я с нетерпением жду следующего нападения.

Раненый монстр уже исцелился. Бронированная шкура затянулась настолько безупречно, что сложно определить, где была рана.

Глаза гиганта отсвечивают оранжевым в прямых солнечных лучах. Из пасти у него течет слюна.

– Отведай-ка вот это угощение! – выкрикиваю я и наношу удар секирой по зираптору. Тот отскакивает и снова атакует меня. Одна из его когтистых лап дотягивается до нагрудной пластины моего доспеха и высекает сноп искр. Явно напуганный хищник издает злобный клекот при их виде. Я использую его замешательство и наношу еще один удар.

Топор врезается в плечо, и краем глаза я замечаю, что второй зираптор готовится напасть снова. Одним слитным движением я резко высвобождаю оружие, разворачиваюсь и отрубаю меньшему из монстров голову.

Остается только огромный самец.

Он настороженно осматривает двух мертвых товарищей, которых я убила, и…

Убегает в ту сторону, откуда мы с Торрином пришли.

– Эй, немедленно вернись! – изо всех сил кричу я ему и делаю шаг в сторону беглеца.

Торрин хватает меня за руку и останавливает.

– Оставь его в покое, Расмира. Давай лучше проверим, удастся ли нам дойти до центра лабиринта к концу часа.

Я вытираю свой окровавленный топор о его кожаные штаны над поножами. Он отстраняется:

– Фу, ну и гадость!

Я ухмыляюсь.

– Беги первым.

До центра лабиринта оказывается совсем недалеко. Мы выскакиваем на широкую площадку, на которой, похоже, собрались уже все остальные парни. Они сражаются с зирапторами, некоторые сразу с двумя или тремя. Торрин немедленно вступает в схватку, будто и не пострадал от ран. Я следую его примеру. Час скоро должен истечь, и я не собираюсь упускать ни минуты бесценного опыта. Это прекрасная возможность показать всем, на что я способна.

Зирапторы повсюду. Чудо, что мы встретили нескольких хищников в глубине лабиринта. Но у них нет ни единого шанса уцелеть: последние десять лет нас натаскивали их убивать.

Топоры взлетают и головы катятся с плеч. Коричневая кровь повсюду. Это отвратительно и возбуждающе, и дарит пьянящее чувство свободы. Мне все равно, что волосы слиплись от крови. Все равно, что Хавард пройдет испытание и продолжит усложнять мне жизнь. Все равно, что мать меня не поддерживает. Через несколько секунд меня признают полноправной женщиной, и я буду вольна жить отдельно. А Торрин будет за мной ухаживать.

Все изменится.

Я наступаю на валяющуюся под ногами голову и чуть не теряю равновесие. Выдавливаю сердитый смешок и иду дальше в сторону ближайшего монстра.

Торрин незаметно подбирается совсем близко ко мне. В обеих руках он держит по голове зираптора.

– Расмира, – произносит он тонким голоском, шевеля одной из голов, словно слова исходят из ее пасти. – Торрин прикончил восемь монстров. А ты?

Я безуспешно пытаюсь не рассмеяться, глядя на это представление.

– Мы вынуждены их убивать, но это не означает… – начинаю я.

Меня прерывает громкий вскрик. Все зрители наклоняются вперед и стараются рассмотреть что-то в дальней части открытой площадки. Там Хавард сражается с зираптором.

«Неужели его укусили?» – задаюсь я вопросом, в равной степени желая этого и жалея парня.

Но нет. Это был всего лишь боевой клич. Почти наверняка предназначавшийся, чтобы все могли полюбоваться на его безупречную технику при отсечении головы самого громадного зираптора в лабиринте. Того самого, с кем я сражалась до этого. Он каким-то образом пробрался в центр лабиринта. В наступившей тишине мы все слышим, как отрубленная голова звучно падает на каменные плиты.