Интересно, что когда Федерер проходил трехдневный вступительный тест в Национальном теннисном центре в марте 1995 года, то начал овладевать своим бэкхендом, доказывать, что может выполнить не только резаный бэкхенд. Он играл на быстром корте и понял, что с одним резаным ударом далеко не уедешь. И он превосходно сдал тест, ясно дав понять тренерам, что очень хочет участвовать в программе. В то же время отъезд в Экюблан означал, что ему надо выйти из-под опеки Питера Картера. Более того, предстояло оставить семью в Базеле и по меньшей мере пять дней в неделю жить в другой части страны, а ведь он с трудом говорил на языке той местности. Он всегда признавал, что семья для него очень важна. У него и в «Олд Бойз» все замечательно, так что есть ли необходимость покидать родные места?

Его родители были рады, что удалось показать ему теннисный центр, указать на другие возможности достичь новых вершин карьеры. Но казалось, что Роджер твердо намеревался остаться в Базеле. По дороге домой после вступительного тестирования он сказал родителям: «Ноги моей больше в Экюблане не будет».

В Экюблан Федерер приехал несколько дней спустя после своего четырнадцатого дня рождения и всего спустя пару месяцев после того, как поклялся, что ноги его больше не будет в Национальном теннисном центре Швейцарии. На первый взгляд может показаться, что решение принять участие в программе «Теннисные этюды» было импульсивным, но, что более вероятно, оно было осознанным. Вскоре после того, как Роджер прошел тестирование, журналист из швейцарского теннисного журнала Smash спросил его, не думал ли он о том, чтобы поехать в Экюблан. «Возможно, – ответил он. – Никогда не знаешь наверняка». Эта цитата отправилась в печать. Его родители, приведенные в замешательство его категоричным заявлением в машине после первого визита в центр, спросили его об этом, на что Роджер ответил: «Ну, раз там так написано, то я еду». Линетт утверждает, что они на него не давили. В интервью британской газете Daily Telegraph она подчеркивает: «Мы – неразлучная семья, но Роджер еще в очень раннем возрасте принял решение, что хочет играть в теннис вне дома. Мы с отцом считали своим долгом поддержать его и его планы, помочь развить уверенность в себе, помочь, если что-то пойдет не совсем так, как он бы хотел. Мы никогда не принуждали его что-либо делать. Мы позволили ему развиваться самому. Он самостоятельно принял множество важных решений, будучи еще младше. Это был ключ к его успеху. Он научился быть очень самостоятельным». К 1995 году Национальный теннисный центр Швейцарии был в каком-то промежуточном состоянии. В 1992 году национальная ассоциация «Швейцарский Теннис» (это название используется с 1980 года, чтобы избежать необходимости писать немецкую, французскую и итальянскую версии названия «Швейцарской Теннисной Ассоциации» на каждом официальном документе) страдала от серьезного внутреннего раскола. В ней велись жаркие споры о том, как лучше организовать развитие талантов страны. В итоге на следующий год четыре региональных теннисных центра слились в один в Экюблане, живописном городе на берегах Женевского озера, к западу от Лозанны. Она послужила временным пристанищем до 1997 года, когда в Биле открылся новейший центр, построенный специально для этих целей. Даже выбор Биля имел политическую подоплеку. Конечно, у него были свои преимущества как у места размещения нового административного и тренировочного центра. Однако город был выбран еще и из-за географического положения: прямо на лингвистической границе между немецко– и франкоговорящей Швейцарией (поэтому на картах зачастую можно увидеть вариант «Biel/Bienne», где «Bienne» – французское название города).

Программа «Теннисные этюды» была начата в 1993 году. Целью ее было дать наиболее многообещающим теннисистам шанс максимально развить свой талант, не пренебрегая при этом учебой. Когда Федерер прибыл, то время, отведенное на школьные уроки, уменьшилось с тридцати часов в неделю до двадцати. Программа была учреждена одним из наиболее опытных европейских тренеров, Жоржем Деньё, который, однако, стал жертвой конфликтов в «Швейцарском Теннисе» в 1992 году. Ко дню прибытия Федерера центром управляли его заместители, Кристоф Фрейсс (ответственный за тренерство) и Пьер Паганини (ответственный за спортивную программу). После трудного первого года репутация центра в швейцарском теннисном мире резко выросла: всего на третий год работы центра на четыре места в нем претендовало шестьдесят юных дарований. Шестьдесят сократили до шестнадцати, которым позволили пройти вступительное тестирование. Оно состояло из бега, курса оценки физического состояния, демонстрации различных ударов и проверочного матча, в котором анализировалась техника и поведение кандидата в условиях соревнования.

Во время тестирования Федерер так впечатлил двух глав программы, что ему тотчас же предложили место. Фрейсс сказал о нем: «Он демонстрирует природный талант наравне с базовой техникой, в которой не было значительных слабостей. Однако в течение следующих нескольких месяцев ему нужно будет много работать физически. Важным критерием отбора было то, что Роджер четко дал понять, что он действительно хочет прийти в Экюблан». Вот вам и «ноги моей там не будет!».

Когда в 1995 году Федерер приехал в Экюблан, в центре было около десятка молодых игроков, мальчиков и девочек. Было невозможно разместить более пятнадцати человек, потому что у центра был доступ только к четырем крытым кортам с твердым покрытием, четырем открытым кортам с грунтовым покрытием и маленькому спортзалу, которые сдавал в аренду «Швейцарский Теннис». В определенное время студенты могли использовать футбольное поле и беговую дорожку в ста метрах от теннисных площадок. У них было свое жилье – студии или комнаты в квартирах для старших или размещение в семьях для тех, кто ходил в местную школу.

Обычный день для обитателей центра начинался со звонка, будящего всех где-то в полседьмого, уроки начинались без пятнадцати восемь, занятия у тех, кто участвовал в программе «Теннисные этюды», заканчивались не позднее часа дня. Затем ученики затем направлялись в теннисный центр на двухчасовую тренировку. Далее следовал часовой урок физкультуры, и лишь потом они уходили домой, чтобы быстро пообедать. По выходным центр был пуст, его обитатели либо разъезжались по домам, либо чаще всего принимали участие в турнирах еще где-то в Швейцарии. Любую домашнюю работу нужно было выполнять по вечерам в течение недели.

В центре, помимо Фрейсса и Паганини, работали и другие тренеры, например, Алексис Бернард был одним из тех, кто работал с Федерером. Однако Фрейсс лично строго контролировал не только программу, но и расписание турниров каждого игрока. На трех-четырех игроков приходилось по одному тренеру. Когда же они отправлялись на турниры, то каждый тренер присматривал за множеством теннисистов. В Экюблане все было по-французски – и учеба, и общение в принимающих семьях. Французский также был языком теннисного центра. Многочисленные дети из немецкоговорящей части Швейцарии могли говорить на немецком лишь друг с другом. С тренерами и руководителями им приходилось говорить по-французски.

В статье, опубликованной Томасом Вирцем в Basler Zeitung в марте 1995 года, с гордостью сообщается, что Федерер стал первым игроком из Базеля, принятым в программу «Теннисные этюды». Там же цитируются слова его отца Робби о том, что учебу нельзя игнорировать: «Роджер не самый прилежный ученик. Но благодаря тому, что у него будет доступ к индивидуальным консультациям, а в центре за образованием следит Аннамари Рюгг, мы уверены, что с этим не будет больших проблем». Вирц заканчивает статью интересным наблюдением: «Федерер теперь закрепил за собой место в команде «Теннисных этюдов», после летних каникул он начнет второй этап обучения, который может вскоре привести к тому, что он станет очень хорошим теннисистом».