После смотра офицеры устроили бал, который продолжался до трех часов утра. «Государь был очень весел, а сколь милостив, описать невозможно», — делился Ермолов впечатлениями все с тем же «любезным другом» Александром Васильевичем Казадаевым.

В 1804 году Ермолов получил предписание выступить из Вильно. За какой-то год, может немного больше, он сменил шесть мест дислокации. Однако даже в походных условиях подполковник роту свою содержал в хорошем состоянии. Офицеры у него были отличные, и командира своего они любили. Поэтому все казалось ему довольно «сносным», а служба— «единственным благом». Правда, обидно столько лет ходить в одном чине. Алексей Петрович жалуется другу Казадаеву на незавидную судьбу свою и опасается, как бы тот не упрекнул его в малодушии. И тут же находит оправдание: кто не ищет возможности протиснуться сквозь кучу более удачливых соратников?

В России никогда не любили умных людей. Ермолову же в уме не откажешь. И на язык он острый — весь в маму. Потому и сидит уже семь лет в подполковниках. Забыли высокие начальники. Чтобы обратить на себя внимание, написал рапорт и попросил уволить его в отставку… майором.

Алексей Петрович добился своего, внимание на себя обратил, но отношения с инспектором артиллерии Аракчеевым окончательно испортил, хотя тот лично просил его не уходить в отставку.

В 1805 году мы видим его снова в Вильно.

Однажды граф Алексей Андреевич Аракчеев приехал в Вильно и устроил смотр роты подполковника Ермолова, только что вернувшейся в город после утомительного марша по грязной дороге. Указав на ближайшую высоту, его сиятельство приказал «занять» ее и изготовиться к «бою». Когда задание было выполнено, он обратился к командиру с вопросом:

— Так ли, господин подполковник, поставлены орудия на случай наступления неприятеля?

Ермолов ответил:

— Я хотел лишь показать вашему сиятельству, в каком состоянии мои лошади, которые крайне утомлены.

— Хорошо, — сказал граф, — от содержания лошадей в артиллерии во многом зависит репутация офицеров, в том числе и ваша.

— Очень жаль, ваше сиятельство, что в русской артиллерии репутация офицеров слишком часто зависит от скотов, — ответил командир роты в присутствии многих свидетелей.

Эта фраза скоро разнеслась по всей России и повторялась в бесчисленных вариантах в дружеских беседах и на всех офицерских пирушках. Мог ли после этого Ермолов рассчитывать на благосклонность Аракчеева? Очень скоро он почувствовал отношение к себе главного инспектора артиллерии. 6 апреля 1805 года Алексей Петрович писал Александру Васильевичу Казадаеву:

«Мне остается выйти в отставку или ожидать войны, чтобы с конца своей шпаги добыть себе все мною потерянное».

Войны долго ждать не пришлось. Она стала неизбежной и началась на исходе лета 1805 года. Но еще раньше…

Но еще раньше, 4 июля 1805 года, Александр I назначил Михаила Илларионовича Кутузова командующим Подольской армией, которая направлялась на помощь австрийской, выступившей против Наполеона.

В инструкции, данной Кутузову накануне отъезда из Петербурга, строжайше предписывалось: «Действовать с всею ревностью и исполнять беспрекословно повеления главнокомандующего австрийскими войсками». Иначе говоря, Александр I подчинил его эрцгерцогу Фердинанду, а фактически престарелому генералу Макку, для которого, как известно, задача управления армией оказалась непосильной.

Армию повел в Австрию Ф.Ф. Винценгероде, а М.И. Кутузов остался в Петербурге, чтобы сделать необходимые распоряжения, а потом уже отправиться следом за ней. 4 сентября он достиг Радзивиллова, где нагнал роту А.П. Ермолова, находившуюся в пути уже два месяца, и нашел ее в отличном состоянии: «лошадей он имел в хорошем теле, больных людей в роте не было».

— Где служил ты прежде, Алексей Петрович, и за что получил свои награды? — поинтересовался Михаил Илларионович за обедом.

И, услышав, что Ермолов принимал участие в двух кампаниях и воевал с французами в Приморских Альпах, удивился, что он до сих пор ходит в подполковниках. По-видимому, Алексей Петрович утаил от генерала историю своего пребывания в Алексеевском равелине и Костроме. Прощаясь, Кутузов пообещал Ермолову взять его на заметку и приказал поспешить на соединение с армией.

Под Ульмом, куда следовали русские войска, Наполеон в пух и прах разгромил австрийскую армию. Генерал Макк бежал с поля сражения, опережая молву о своем поражении.

французы наступали так быстро, что у Кутузова теперь осталась единственная возможность спасти свою армию — отходить на восток навстречу корпусу Буксгевдена. От Лайбаха войска отступали под прикрытием арьергарда князя Багратиона.

Кампания 1805 года не прибавила славы Михаилу Илларионовичу, но не его вина в этом. Сам-то он действовал безукоризненно, да подвели союзники: сначала они без боя сдали Ульм, а потом и Вену, поставив Подольскую армию Кутузова в весьма опасное положение: Наполеон располагал втрое большими силами.

Михаил Илларионович не забыл обещания, данного Алексею Петровичу в Радзивиллове: взял его на заметку. Роту конной и две роты пешей артиллерии Ермолова он определил в резерв главнокомандующего и тем самым лишил его возможности отличиться в бою и сделал «последним участником при раздаче продовольствия людям и фуража лошадям».

* * *

Из воспоминаний А.П. Ермолова:

«…В продовольствии был ужаснейший недостаток, который дал повод войскам к грабежу и распутствам; вселились беспорядки и обнаружилось неповиновение. От полков множество было отсталых людей, и мы бродягам научились давать название мародеров… Они собирались толпами, в своего рода организации, ибо посланный один раз эскадрон гусар, чтобы воспрепятствовать грабежу, увидел в них готовность без страха принять атаку…»

Побуждаемый голодом подполковник обратился к главнокомандующему с просьбой включить вверенную ему артиллерию в состав действующих войск, но получил отказ.

Под прикрытием арьергарда М.И. Кутузов с боями отступал к Ольмюцу, где должен был соединиться с Волынской армией Ф.Ф. Буксгевдена.

Наполеон стремился навязать противнику сражение, не дав ему усилиться. Союзники же по возможности избегали его, ожидая подхода подкреплений. Правда, не всегда это удавалось.

12 октября арьергард князя П.И. Багратиона у Амштедтена столкнулся со значительно более сильным авангардом неприятеля. Русские дрались отчаянно, но устоять не смогли. Понеся большие потери, они вынуждены были отступить. Французы бросились преследовать их и напоролись на отряд генерал-майора М.А. Милорадовича, укрывавшийся в лесу. Стремительно врезавшись в пехоту противника, он отбросил ее далеко назад.

Французы оправились и снова пошли в наступление. Михаил Андреевич Милорадович сам возглавил контратаку смоленских и апшеронских гренадеров. Ободренные присутствием начальника, они загнали неприятеля в лес, из которого он не посмел уже показываться. Их поддержал своей конной артиллерией Ермолов. Алексей Петрович вспоминал: