У приднепровских сколотов, живших по Борисфену-Днепру и Гипанису-Бугу, наблюдается значительный подъем культуры, выделение воинов-всадников, оснащенных по-скифски, и «царей», над которыми воздвигались огромные курганы, аналогичные скифским царским, с богатым оружием и утварью.

В отличие от настоящих скифов у сколотов-борисфенитов было большое количество крепостей-городищ. Судя по расположению их на южной окраине лесостепи, эти крепости предназначались для защиты земледельческой страны сколотов от набегов скифов-степняков.

Земледелие настолько возросло в своем значении, что стало главной статьей экспорта. Геродот пишет о хлебном экспорте из Приднепровья и даже Ольвию называет «Торжищем Борисфенитов». Археологическая карта греческого импорта в Восточной Европе (Н.А. Онайко) показывает, что, безусловно, главным районом импортирования греческих предметов роскоши было Среднее Поднепровье, те «11 дней плавания», на которые растянулись вдоль Днепра археологические памятники сколотов-праславян.

По своему социально-экономическому уровню праславяне Среднего Поднепровья стояли, очевидно, на грани между первобытностью и государственностью. Возможно, что это была стадия военной демократии с богатой торгово-военной знатью.

Северные соседи — невры — жили более примитивной жизнью; у них первобытный родо-племенной строй был в расцвете. Контраст между примитивностью лесных невров-милоградцев и лесостепных сколотов напоминает рассказ Нестора о мудрых полянах (географически совпадающих с киевской группой) и противопоставленных им лесных жителях древлянах, о радимичах, «живущих в лесе звериньским образом» и частично совпадавших территориально с милоградской культурой.

Существенное различие в уровне и облике культуры полян и радимичей не препятствует признанию и тех и других славянами. Это же следует сказать о сколотах («скифах») и неврах.

XVII. Благодаря Геродоту, очевидно, побывавшему в земле «скифов-пахарей» в Правобережье Днепра, мы можем расширить те представления об истории праславян, которые получаются из анализа одного археологического материала.

По поводу невров Геродот записал не только любопытную этнографическую деталь о ежегодном превращении в волков (новогодние ряженые?), но и сообщил о нападении на невров каких-то «змей», в которых иногда видят северные балтские племена. В середине VI в. до н. э. невры продвинулись на северо-восток в землю будинов (юхновская культура); это продвижение невров-милоградцев хорошо документировано археологически (О.Н. Мельниковская, 1967). На новом месте, уже восточнее Днепра, невры усиленно укрепили свои селения. Земледельцы-сколоты, по всей вероятности, входили в скифское политическое объединение и наравне со всеми скифами принимали участие в скифо-персидской войне 512 г. против Дария Гистаспа, так как они не упомянуты среди племен, отказавшихся от союза со скифами.

Не подлежит сомнению сильное воздействие скифской культуры на праславян, сказавшееся как на формах военного быта, так и на языке (В.И. Абаев). К этому времени относится замена индоевропейского «deiwas» иранским «бог» (В.И. Георгиев).

Скифские черты, особенно заметные у праславянской знати, приводили к тому, что греки объединили их под общим названием скифов, хотя Геродот привел и самоназвание — сколоты.

XVIII. Геродотом записаны этногенические легенды как скифов-кочевников (сыновья Геракла: Скиф, Агафирс и Гелон), так и сколотов. Родоначальником сколотов был Таргитай, живший «не более чем за тысячу лет до Дария», т. е. примерно в пору зарождения белогрудовской земледельческой культуры. При его сыновьях с неба упали золотые святыни: плуг с ярмом, топор и чаша.

Царем племен, почитавших священный плуг, мог стать тот из трех сыновей Таргитая, который сможет овладеть священным золотом. Золотом овладел младший сын Колаксай, поделивший потом свое царство между тремя своими сыновьями. Священное золото хранилось в самом обширном царстве; в честь святынь ежегодно производилось празднество. Имя Колаксая было известно грекам почти за два столетия до Геродота (поэт Алкман VII в. до н. э.).

В украинском фольклоре легенды о гигантском плуге, выкованном божественными ковалями, сплетены с сюжетом о победе над змеем (киммерийцами?) и постройке грандиозных укреплений, что указывает на чернолесскую эпоху, когда действительно велась борьба с кочевниками и строились первые большие укрепления.

Восточнославянский фольклор (волшебные сказки) сохранил большое количество сюжетов, связанных с состязанием трех братьев, в котором неизменно побеждал младший брат (как и в легенде, записанной Геродотом). Младший брат становился обладателем «золотого царства». Крайне интересно совпадение семантики имени царевича-победителя (младшего брата): иранисты толкуют имя «Колаксай» как «Солнце-царь». В русских сказах его нередко называют: «Световик», «Зоревик», «Светозар». Промежуточным звеном являются русские средневековые глоссы, записанные современником Нестора, о первом царе Свароге-Гефесте, при котором упали с неба клещи и люди начали ковать оружие, и о его сыне царе Солнце-Дажьбоге, при котором «начаша человеци дань давать цесарем».

Все эти разновременные сведения являются отголосками праславянского мифо-эпического творчества того отдаленного времени, когда складывались первые сказания о племенных вождях, о первых кузнецах, о священном плуге, о мифическом владетеле золотого царства Колаксае-Солнце-Световике (Святовите?).

XIX. Если бросить взгляд на весь праславянский мир лужицко-скифского времени, то мы увидим, что обе его половины переживали на этом этапе (особенно во второй его фазе VII–III вв. до н. э.) значительный подъем и полное развитие всех институтов высшей, последней стадии родо-племенного строя. И там и здесь выделились воины, было построено много крепостей, создано железное и стальное оружие и доспехи, возникло существенное различие в имуществе и погребальных почестях. Не исключено, что область праславян в это время несколько расширилась не только за счет движения невров на северо-восток, но и за счет Балтийского Поморья на восток и преимущественно на запад от устья Вислы.

Взаимоотношения праславян лужицкой зоны и скифской зоны недостаточно изучены. Воздействие лужицкой культуры хорошо прослеживается вплоть до Западного Буга. Но отдельные вещи лужицкого происхождения встречены на Верхнем Днестре и Днепре, в земле борисфенитов (Я. Домбровский, 1972).

Хорошо известно и обратное движение: на территории лужицких племен вплоть до Одера и излучины Дуная встречены скифские стрелы, оружие и украшения. При полном сходстве материальной культуры собственно скифов (кочевников) и условно носивших скифское имя лесостепных праславян (земледельцев) трудно сказать, впредь до более детальных исследований, к какой половине скифского мира относятся эти скифские вещи. Несомненно одно: западные вещи достигали крайнего восточного предела праславян, а восточные достигали западного предела.

XX. Те глубокие социальные изменения в праславянском обществе, которые фиксирует археологический материал для I тыс. до н. э., заставляют нас еще раз вернуться к важной проблеме древних племенных союзов. То обстоятельство, что в недрах праславянского ареала вызрела определенная устойчивая (до XII в. н. э.) и повсеместная для всего праславянского мира форма наименования больших племенных союзов, однако отличная от позднейших наименований эпохи расселения, обязывает нас рассмотреть локальные археологические группы скифо-лужицкого времени в сопоставлении с известными нам по имени и местоположению союзами славянских племен.

Проведя такое сопоставление, мы видим, что все крупные локальные группы, выделяемые археологами (И. Костшевский, В. Хмелевский, К. Яжджевский, 1965; А.И. Тереножкин, В.А. Ильинская, 1972), точно соответствуют племенным союзам с именами архаичного типа.