Она посмеялась выражению лица Шарлотты.

— Ну что? Идем?

— Ну ладно.

— Чудесно, я закажу столик. А теперь рассказывай о твоей работе. Дэниел Джефферсон столь же привлекателен живьем, как по телевизору? Ну что я такого сказала? — тут же добавила она, увидев выражение лица Шарлотты. — Ну же, встряхнись. Что с тобой? — спросила она уже мягче, заметив, что Шарлотте по-настоящему плохо.

— Я надеялась, что буду работать сама по себе… что ко мне будут относиться как к коллеге-адвокату. И что же? Оказывается, я буду работать на Дэниела Джефферсона в качестве его личного помощника. Сама по себе я ему не нужна, Сара. Он мне не доверяет.

— Он что, так и сказал? Шарлотта покачала головой.

— В этом не было необходимости. И так видно.

— А тебе не кажется, что ты торопишься с выводами? — попыталась урезонить ее Сара. — Давай посмотрим, что произошло. В последнее время ты явно не в своей тарелке. И смотришь на мир отнюдь не через розовые очки.

— Дело не в этом, Сара. — Шарлотта поднялась с кровати и стала ходить по комнате. — Что бы он ни говорил… что бы он ни делал, все это как будто специально для того, чтобы подчеркнуть разницу между нами. Он хочет, чтобы я до конца прочувствовала горечь поражения. Если бы ты знала, как меня возмущает, что он считает меня плохим адвокатом! Не будь я в таком отчаянном положении…

— Сестренка, а тебе не кажется, что ты все преувеличиваешь? — мягко спросила Сара. — Я понимаю, что тебе очень даже не по себе и потому…

— И потому — что? Я не вижу в Дэниеле Джефферсоне того, что в нем видят все остальные? И поэтому не бросаюсь ниц в слепом поклонении и не трепещу от благоговения? Мое положение просто невозможно, Сара. Ты понимаешь, такое впечатление, будто весь персонал только тем и занят, что поет ему дифирамбы. Меня это так злит! Все в этой жизни ему досталось на тарелочке. Он даже не представляет себе, что может испытывать человек в моем положении, и все же считает себя вправе судить… клеймить…

— Шарлотта, а тебе не кажется, что ты… ну, слишком предвзято к нему относишься?

Шарлотта молча посмотрела на сестру, явно раздосадованная.

— Что ты имеешь в виду? — настороженно начала она, но по глазам Сары прекрасно поняла, что та имеет в виду.

К горлу у нее от злости подкатил ком.

— Ага, понятно. Ты считаешь, что это оттого, что он везунчик, а я неудачница. Ты думаешь, что я ему завидую.

— Нет… конечно, нет, — заверила ее Сара. — Да никакая ты не неудачница. Нет, я хочу сказать, что ты сильно расстроена и потому твои суждения, твое отношение к действительности несколько односторонни. И, Шарлотта, — добавила она, — согласись, ты не можешь не чувствовать к нему некоторой неприязни. Это так присуще человеку. Тут нет ничего страшного, но такая предвзятость вовсе не в твоем характере. Ты всегда отличалась способностью поставить себя на место другого. И если, как ты говоришь, всем остальным он нравится…

— То не права я? Ты это хочешь сказать? Дело в том, как он ко мне относится, Сара. Он мне не доверяет. Я ему там не нужна.

— Но ведь ты уже там, не так ли? — напомнила ей Сара. — Со временем он поймет, что ошибался. А ты уверена, что именно он считает тебя плохим юристом?

— Что ты хочешь этим сказать? Сара встала.

— Когда у Сэма появился первый велосипед и он упал с него, он долго боялся опять на него садиться. И всякий раз, проходя мимо, пинал его ногой, потому что тот сделал ему больно. Он винил велосипед и не хотел сознаться себе в том, что просто боится опять сесть за руль, чтобы вновь не свалиться.

— Ты хочешь сказать, что я мыслю на уровне трехлетнего ребенка? — хмуро поинтересовалась Шарлотта.

— Нет, я просто хочу напомнить, что ты всего лишь человек.

— В отличие от Дэниела Джефферсона. Он само совершенство… Все так и говорят. Сара быстро взглянула на нее.

— Значит, он тебе не нравится.

— Нравится? Он? Я ненавижу его! — выпалила Шарлотта.

Сара, открывая дверь в спальню, подняла брови.

— Берегись, — с сестринской прямотой предупредила она. — Ты знаешь, что люди говорят о ненависти…

— Что же?

— Что от ненависти до любви — один шаг.

Спускаясь по лестнице, Сара от души смеялась, но у Шарлотты на душе было тяжело.

Она знает свою сестру. У Сары нежная, добрая душа, ей неприятно обижать людей. Но ее утверждения о предвзятости Шарлотты обидели ее, причинили ей боль, и хотя Шарлотта и пыталась ч; думать об этом, ей это не удавалось, и она вновь и вновь возвращалась к словам Сары и весь вечер чувствовала себя не в своей тарелке.

Может, Сара права? А что, если ее враждебность к Дэниелу питается не только его явным недоверием? Уж не завидует ли она ему, как очень мягко намекнула Сара? Завидует его успеху?

От этой мысли у нее мурашки побежали по коже.

Она собиралась пораньше лечь спать, но к тому времени, когда Сара ушла и пришел отец и стал удар за ударом описывать партию в гольф, перевалило уже за десять, а Шарлотта еще не бралась за дела. Она уже решила, что не даст Дэниелу ни малейшего повода для критики. Она покажет ему, что если в финансовом плане она и проиграла, то как адвокат ни в чем ему не уступает.

Она работала до тех пор, пока глаза у нее не начали слипаться. Она взглянула на часы, было уже час ночи. Спину у нее ломило от сидения за кухонным столом.

Шарлотта закрыла папку. Еще один запутанный случай, и она была удивлена, что Дэниел за него взялся. Выгодой здесь и не пахло. По крайней мере она этого не заметила. Да и престижа не много. А труд, который уже в него был вложен, с лихвой перекрывал всякое возможное финансовое вознаграждение.

Если бы она не знала Дэниела, то даже подумала бы, что он взялся за это дело по доброте душевной.

Она нахмурилась. Может, она все-таки неверно судит о нем? Может, это еще одна из ее многочисленных ошибок в жизни?

Она встала, нервно подошла к крану и налила стакан воды.

Он счастливчик, везунчик, у него есть имидж, который надо поддерживать. Нет, это не тот человек, от которого можно ждать бескорыстной благотворительности. Она встречала немало подобных людей в жизни, ее не проведешь. Это те самые люди, с которыми водится Биван.

Но что, если она действительно ошибается? Сара осторожно намекнула ей на это, когда сказала, что всем остальным он нравится и все им восхищаются.

Внутри у нее начинало зарождаться недовольство собой. Она не хочет ошибаться. Ей надо, ей очень нужно, чтобы ее представление о нем оказалось верным. Ей необходимо недолюбливать его. Ей надо защитить себя…

Она поставила стакан, рука у нее слегка дрожала. Защитить себя от чего?

Она на мгновенье вспомнила, как потемнел его взгляд, когда он смотрел на нее, и как напряглось ее собственное тело. Губы у нее мгновенно пересохли, как тогда, в архиве, и, как тогда, она провела по ним языком. Страдание оставило глубокий след в ее душе.