Мой видавший виды BMW без проблем завелся, что несказанно прибавило уверенности, и я неспешно покатил за покупками.

Покупателей в Сэйнсберис оказалось на удивление много, у меня даже создалось впечатление – так, мимолетная фантазия, – что продуктовое лобби приняло активное участие в подготовке долгосрочного прогноза мерзкой погоды. Конечно же, пришлось убить уйму времени в супермаркете, заполняя продуктовую корзину под завязку – лучше потерпеть один раз сейчас, накупив все мыслимые продукты, потребности в которых, быть может, еще долго не возникнет, чем по необходимости, через пару дней, снова проходить все круги этого ада.

Отстояв очередь в кассу и, наконец, расплатившись, я не в самом лучшем расположении духа отправился к машине на открытую парковку. Погода к тому времени, словно вторя вектору изменения моего настроения, капитально испортилась: комья снега немилосердно стегали по лицу порывами услужливого ветра, ухудшая видимость на дороге и настроение в целом. Упаковав в багажник продуктовые пакеты, я забрался в салон, включил зажигание и принялся по старинке прогревать двигатель, заодно отогреваясь и вытирая струи таявшего снега с лица и шеи. Перед моими глазами сквозь белесую колеблющуюся снежную стену сновали автомобили, приезжая или покидая парковку. Мое внимание ненадолго привлек красный «Мини Купер», что неспешно передвигался, чуть пробуксовывая в серой каше, к выезду. Пропуская поток встречных машин, «Купер» двинулся задним ходом, его чуть повело юзом, и в последний момент перед тем, как в моей голове пронеслась мысль о том, что не стоило ему активно маневрировать в опасной близости от других автомобилей, его задний бампер с легким «кря» прикоснулся к переднему бамперу моего БМВ.

Я обреченно выдохнул, понимая с неудовольствием, что день точно не задался, и вышел из теплого салона. Дверь «Купера» отворилась, и сначала из салона показалась стройная нога, обутая в туфлю на высоком каблуке (и это в такую-то погоду!), а затем и весь комплект: короткая норковая шубка поперечного кроя, бордовая юбка атласной ткани до колен, яркая помада, темные очки в пол-лица и экстравагантная прическа. Девушка приятной наружности, знающая себе цену.

Я молча осмотрел место «поцелуя» транспортных средств – похоже, оба бампера даже не треснули – и неспешно перевел взгляд на визави, неодобрительно качая головой. Девушка чуть наклонила голову, присматриваясь ко мне сквозь приспущенные, совершенно не по погоде надетые, но, по правде говоря, добавлявшие шарма ее облику, зеркальные темные очки, что позволило мне увидеть ее большие красивые глаза, и я…

– Мэри?.. – удивлению моему не было предела. Это была она – та, что открыла мне Европу.

* * *

Домой я вернулся спустя три часа и в столь смешанных чувствах, что с трудом припоминаю подлинную последовательность событий и потрясений после неожиданной встречи с Мэри. Мы не виделись почти десятилетие, и нам обоим, когда-то самым близким людям, нашлось, о чем поведать друг другу. Эпизод на парковке сразу же был предан забвению, да и погода тотчас перестала сколько-нибудь тревожить.

По обоюдному согласию мы направились в ближайшее кафе опрокинуть по чашечке кофе. И когда я только увидел Мэри, там, на парковке, и позже, сидя с ней рядом, слушая ее чуть низковатый голос с неспешными размеренными интонациями, созерцая идеальный макияж, ухоженные руки с ярким маникюром на элегантных пальцах, – все это незамедлительно всколыхнуло, казалось бы, забытые юношеские чувства. С годами она превратилась в чертовски привлекательную, женственную, да что там – сексуальную и желанную особу. Неоднократно я ловил себя на мысли, что, словно под воздействием гипноза, не могу отвести взгляда от ее ярких губ, таких живых и подвижных. Она то чуть прикусывала нижнюю губу, то широко улыбалась или приподнимала самый краешек в легкой усмешке, то плотно сводила губы в подобие окружности, невольно выражая свое отношение к обсуждаемой теме. В начале разговора Мэри сняла очки и положила их на стол, и я исподволь любовался ее голубыми глазами, изящно изогнутыми ресницами и дерзко подведенными бровями. Ее внешний вид, поведение, жестикуляция и манера разговора явственно говорили о целеустремленности, самоуверенности в хорошем смысле и осознании своих сильных сторон.

Разговор протекал легко и непринужденно. Я рассказал о своей жизни и работе, она пересказала мне свою историю. После разрыва Мэри продолжила профессиональный рост в области филологии, почти три года она была замужем, но давно была разведена, имела ребенка – мальчика по имени Дэниел. Проще говоря, жизнь ее кипела и бурлила, она была успешной матерью-одиночкой, не только ни оставившей карьеру ради семьи, но и неумолимо продолжавшей продвигаться вверх по карьерной лестнице. Напротив меня сидела властная, сильная и целеустремленная женщина. Эти черты ее характера стали когда-то одной из причин нашего разрыва. Я, в силу эгоцентричности и свободолюбия, не захотел и не смог превратиться в бесхарактерную амебу без собственного мнения, и мы, словно двое альфа-самцов в одном львином прайде, не смогли ужиться.

Я не испытывал недостатка в женщинах. За девять лет в Лондоне я бывал в нескольких романтических отношениях – от мимолетных, на одну ночь, до бурных и страстных, длительностью от нескольких дней до четырех месяцев. Но ничего серьезного не вышло. Мне как будто не хватало капельки этой властности, которой было хоть отбавляй у Мэри, и новая вспыхивавшая страсть неизбежно вскоре затухала. И каждый раз, что было в корне неправильно, и с чем я не мог ровным счетом ничего поделать, я рефлекторно сравнивал новую пассию с Мэри – не в пользу пассии. Однако появлявшаяся следом за каждым расставанием мысль вернуться к Мэри вскоре отбрасывалась разумом как бесперспективная, ведь финал такого возвращения был предсказуем.

Тем временем Мэри с увлечением поведала мне о сыне, его воспитании, о тех сложностях, с которыми ей пришлось столкнуться по мере его взросления. Мэри сказала, что через полтора года им предстоит переход в среднюю школу, и что это очередной этап, к которому она уже начала морально готовиться.

В какой-то момент в моей голове сами собой сложились цифры. Средняя школа, 11 лет, полтора года, наша размолвка девять лет назад… Как-то даже засосало под ложечкой от внезапной догадки.

Я посмотрел на нее пристально и задал прямой вопрос, на который, к моему вящему удивлению, получил столь же прямой и четкий утвердительный ответ: да, ее сын является также и моим. Произнося это, Мэри ни словом, ни намеком не показала, что эта столь важная для меня информация хоть что-то должна значить для нее. Ну, отец и отец, что тут такого, дела давно