– Юля! – позвал нас Макс. – Выходите, все в порядке. Захвати мою борцовку.

Мы с Ромкой выбрались из укрытия в коридор и обозрели картину Репина «Приплыли». Дверь висит на одной петле, стена напротив испещрена дырами, два трупа на лестничной площадке, один в прихожей и один, знакомый блондин с татуировкой на перебинтованной руке, снова раненый, на этот раз в плечо.

– И это ты называешь в порядке?! – ужаснулась я, прикрывая рот ладонью. – Рома, не смотри.

Сынок отвернулся и прижался ко мне лицом.

– Я думал, ты за меня переживала, – наигранно обиженно буркнул он, подходя к раненому бандиту, проклинающему в данный момент всех наших предков.

Максим встал ботинком, натянутым в спешном порядке, ему на свежую рану, доставляя немалую боль, и приступил к допросу, низко к нему наклонившись.

– А теперь, мразь, ты расскажешь нам, откуда все знают, что именно Шолоховы скопировали сцены планирования терактов, – он произнес это тем же суровым тоном, который я слышала лишь тогда, в проулке.

– Я все скажу! – взвыл блондин, после того как Макс увеличил напор на рану. – Изъятие инфы произошло именно в тот день, когда Шолоховы поджали хвосты. Сначала мы подсылали своего человека из полицейского управления…

– Дуева? – спросил наш дядя, припоминая мой рассказ.

– Да, – кашляя кровью, ответил бандит, видимо, Макс задел ему легкое. – А потом пришли мы и стали… пытать Дианку на глазах у Санька. Он раскололся, что это именно они завладели планами терактов. Но флешку отдавать не пожелали. Все время орали, что не имеют ни малейшего понятия, где она. Потом их просто расстреляли, перевернули все вверх дном, но так ничего и не нашли. А позже Дуев вспомнил, что у них есть пацан, о котором мы и знать не знали. Не исключена вероятность, что он знает, где ворованные данные находятся. Недавно… сунулись в детдом, а его и след простыл. Потом чисто… случайно Дуев чуть его не сбил, – стал говорить он обрывисто. – И то, благодаря тому, что наши ему в «ниссане» шланг тормозной подрезали. Его смерть… должна была стать легкой… за все его провалы. Но ему свезло, и мы… стали искать…

Макс навел на лоб блондина пистолет и выстрелил, едва я успела отвернуться. Мне не было жалко этого бандита, особенно после того, как он запнулся на фразе «пытать» по отношению к матери Ромки.

Сынка потряхивало, но лишних звуков он не издавал. Я просто поражаюсь его выдержке. Макс поднялся, быстро вернулся в квартиру и вышел назад со своей и нашей дорожными сумками.

– Уходим, – бросил он в нашу сторону.

Через минуту мы уже выехали на проспект. Макс на долю секунды обернулся к нам, сидящим на заднем сиденье, осмотрел нас и снова повернулся к дороге.

– Ром, как ты? – спросил он с отеческой заботой в голосе.

– Нормально, – ответил сынок. – Главное, что ты жив.

– Что со мной будет? Я как птица феникс из сказок. Восстану из пепла, – протянул он руку назад и потрепал мальчонку по белобрысой макушке.

Через час петляний меж улиц мы выехали к особняку Шолоховых. Он находился в частном секторе, был огорожен кирпичным забором и имел два этажа. Ловко подтянувшись за край забора, Максим перемахну через ограду и открыл калитку изнутри. Моему обзору открылся широкий двор с нестриженым газоном и плодовыми деревьями, асфальтовой дорожкой, ведущей в пристроенный гараж и к крыльцу. Мы зашли внутрь, а Макс загнал машину во двор, после чего в гараже за каким-то уступом нашел запасные ключи от дома.

– Мама приезжала, – сделал он заключение, оценив царящий внутри порядок.

– Это та, что из Тамбова? – уточнила я, пропуская застывшего на пороге Ромку внутрь.

– Да, – приобнял Макс племянника. – Мы задержимся здесь не долго. Никто не догадается искать нас тут ближайшие пару дней.

Мы устроились поудобней. Выделили Ромке комнату на первом этаже, сами же решили поселиться в широкой гостиной, чьи окна были огромными, с удобным видом на калитку и палисадник. Старший родственник сходил в ближайший магазин и купил продуктов, я приготовила обед, всех накормила, перекусила сама и пошла укладывать Ромку немного поспать.

– Мам? – обратился он ко мне снова по-родному, укладываясь на софу.

– Да, Ром?

– Когда все закончится, ты поедешь с нами?

Я улыбнулась и кивнула.

– Да, конечно. Поспи немного, нужно набраться сил.

Сын заметно расслабился и повернулся на бок. Я посидела с ним какое-то время, пока его не охватил глубокий сон, затем вернулась в гостиную. Макса там не оказалось, тогда я заглянула в гараж и на задний двор. Макс был в резной деревянной беседке, обвитой цветущим вьюнком и ароматной петунией, сидел у круглого стола на отполированной светлой лавочке и перебирал пули в магазине своего пистолета. Весь его вид отражал напряжение и работу мысли.

– Макс? – позвала я осторожно.

Брюнет поднял на меня глаза, защелкнув магазин.

– Что-то случилось? – спросил он.

– Я просто не нашла тебя в доме. Ты себя неважно чувствуешь? – присела я рядом.

– Все нормально, – вздохнул он. – Просто перевозбудился. Давно не убивал.

Правдивый ответ не вызвал у меня никаких негативных эмоций.

– Ты же нас защищал? И это была оборона.

– Так-то оно так, но секса от этого хочется не меньше.

У меня лишь брови успели взметнуться вверх от изумления, как в то же мгновение я была пересажена сильными руками на стол и тесно прижата к твердой груди Макса, удобно устроившегося у меня между бедер.

– Максим? – воскликнула я, немного испугавшись его порыва.

– Юленька, у меня стресс. Я срочно требую закрепления акта «усыновления», – прорычал он мне на ухо, сдирая с меня платье.

– Это теперь так называется, да? – спросила я шутливо, прежде чем жадные губы распаленного страстью мужчины увлекли меня в страстный поцелуй.

Его язык поддразнивал мой, ласкал, выманивал, заставляя раскрыться в ответ. Теплые шершавые ладони гладили мою спину снизу вверх, после чего одна крепко захватила мои волосы и оттянула голову назад, разрывая поцелуй, а вторая обхватила обнаженную грудь и крепко сжала. Губы Макса спустились по шее и ключицам вниз, обхватывая затвердевшую вершинку.