Габриель открыла рот, она хотела поговорить с ним. Возможно, умолять его о том, чтобы он ею овладел или пожалел и отпустил.

Звонок в дверь разрядил напряженную обстановку. Люк бросил на Габриель взгляд, полный гнева.

– Ты кого-то ждешь? Ты сбежала в Калифорнию, чтобы встретиться со своим любовником?

– О боже… – У Габриель закружилась голова. – Это экономка, – произнесла она тихим хриплым голосом. – Она ездила за продуктами.

Серые глаза Люка метали молнии.

– Больше не будет никакой лжи, Габриель. Никакого предательства. Ты меня поняла?

– Да, – пробормотала она, хотя понятия не имела, о чем говорит ее муж. Но он внушал ей страх. Разве она могла ответить по-другому?

«Ты слабая, – сказала она себе. – А этот мужчина – главная из твоих слабостей». Губы Люка дернулись.

– Почему-то я тебе не верю, – произнес он обманчиво мягким тоном. – Жди меня здесь.

Габриель была благодарна небесам за небольшую передышку. Сидя на кожаном диване в гостиной, она слышала доносящийся из кухни низкий голос Люка и веселый смех Умы.

С уходом ее мужа стены комнаты словно раздвинулись. Колени Габриель все еще дрожали, губы хранили вкус его губ, тело по-прежнему горело.

Как она могла так реагировать на его поцелуи? Желать его после всего, что он ей наговорил?

Габриель опустила голову и окинула взглядом свою фигуру, словно видя себя впервые. Она никогда прежде не думала о своем теле. Разумеется, ее считали красивой, да и отец настаивал на том, чтобы она относилась к уходу за собой так же серьезно, как к другим своим обязанностям. Разумеется, как хозяйка в отцовском замке и глава благотворительной организации, она старалась хорошо выглядеть, но ее красота была сдержанной, неброской.

Сегодня вечером она чувствовала себя яркой, соблазнительной, страстной. Как Люку удалось с ней такое сотворить всего за несколько минут? Как он смог подчинить себе ее тело, не спросив у нее разрешения?

Впрочем, в глубине души она знала – Люк Гарнье никогда не спрашивает разрешения. Просто берет то, что ему нужно, воспринимая это как должное.

Габриель глубоко вдохнула, чтобы успокоиться. Подняв глаза, она поймала на себе взгляд Люка, стоявшего в дверях, и ее словно током ударило. Впрочем, она почувствовала его присутствие еще до того, как увидела.

На заднем плане захлопнулась входная дверь.

Они остались наедине. Снова.

У Габриель пересохло во рту. Она провела ладонями по бедрам, пытаясь успокоиться.

– Что-то ты притихла, – усмехнулся Люк.

Она вызывающе вскинула подбородок.

– Какой смысл говорить, если ты все равно меня перебьешь? Знаешь, ты довольно груб.

Его внезапный смех удивил ее. На его правой щеке появилась очаровательная ямочка.

Она вовсе не собиралась его смешить, но в глубине души ей было приятно, что она это сделала.

Габриель была поражена собственным открытием. Как она могла хотеть доставить удовольствие этому человеку, если он все время ее пугал?

В очередной раз она отругала себя за слабость.

– Да, я грубый, – согласился Люк, направляясь к ней уверенными шагами, – безжалостный, высокомерный. Тебе стало лучше оттого, что я произнес это вслух?

– Лучше? – Теперь настала ее очередь смеяться. – С чего мне должно стать лучше, если я связана с таким человеком, как ты?

– Связана… – Его серые глаза заблестели, когда он остановился перед ней. – Знаешь, у меня есть одна идея.

Богатое воображение Габриель тут же нарисовало яркий образ. Она лежит обнаженная на кровати со связанными руками, а Люк навис над ней.

Она вздрогнула, и его губы растянулись в улыбке.

– Вижу, ты догадалась, и моя идея тебе понравилась. Почему-то меня это не удивляет.

– Я… я не понимаю, что ты имеешь в виду.

Она солгала, и он это знал. Наклонившись, он взял ее за руку и поднял с дивана. У Габриель не было сил сопротивляться. Она могла только смотреть на него широко раскрытыми глазами. Ей казалось, он собирается снова ее поцеловать, но вместо этого он лишь провел кончиками пальцев по ее щеке, шее и ключице и немного отстранился.

– Надень туфли, – произнес он командным тоном. – Мы уходим.

– Куда? – пропищала Габриель.

– Ужинать, – ответил он, ухмыльнувшись.

– Ужинать, – тупо повторила она, и его ухмылка сделалась еще шире.

Она определенно не была глупой, но с того самого момента, как впервые увидела Люка, не сказала ему, наверное, ни одного умного слова. Что он может подумать? Что король Миравакии подсунул ему идиотку?

– Определенно это не должно тебя пугать, – произнес Люк с сарказмом. – Думаю, ты знаешь, что такое ужинать вне дома.

– Но не с тобой, – отрезала Габриель. – И не в этом городе.

Люк проигнорировал ее сарказм.

– Странно, что ты решила сбежать в город, который совсем не знаешь.

– Здесь живет моя подруга, – ответила Габриель, не обращая внимания на слово «сбежать». Игнорировать его пристальный взгляд было намного сложнее. – Я знала, что здесь я буду в безопасности.

– Безопасность – понятие относительное, – пробормотал Люк. В его глазах читалось предупреждение. – И изменчивое.

Высвободившись, она отошла в сторону.

– К счастью, в этом городе есть множество отличных ресторанов, – добавил он, словно они были самой обычной парой и обсуждали планы на вечер. – И некоторые из них полностью подходят для моей цели.

– Я удивлена тем, что ты собираешься ужинать на людях, – сказала Габриель, немного осмелев благодаря расстоянию, которое их разделяло. – Тебе придется хорошо себя вести. Никаких запугиваний и угроз перед свидетелями.

Брови Люка сошлись на переносице, и она мысленно похвалила себя за смелость. Но он неожиданно снова рассмеялся.

– Подумать только… Она еще говорит о хорошем поведении, – произнес он обманчиво мягким тоном. – Ты знаешь, почему мы будем ужинать вне дома, Габриель?

– Наверное, потому, что ты проголодался.

– Потому что из-за твоей маленькой выходки все европейские таблоиды пишут обо мне черт знает что, – с невозмутимым видом поправил ее он.

Габриель поняла – он очень на нее зол. Этот с виду спокойный Люк намного опаснее того, который открыто демонстрировал свою ярость.

– «Удача изменила Люку». «От Люка Гарнье сбежала невеста». – Его ладони сжались в кулаки. – Из-за тебя я стал посмешищем для всей Европы.

– Я… – Габриель не знала, что сказать и почему ей вдруг захотелось его утешить. – Мне жаль, – сказала она. – Раньше таблоиды не проявляли ко мне никакого интереса. Я не давала им повода.