Он легонько коснулся губами уха Габриель, но все же по ее телу стремительно прокатилась огненная волна. Оно начинало плавиться как воск в предвкушении предстоящей ночи.

«Никакой ночи не будет», – решительно сказала себе Габриель. Она едва знала этого человека! В общей сложности она провела в его обществе около шести часов, включая свадебную церемонию. Люк заблуждался, если думал, что она ляжет с ним в постель только потому, что официально он является ее мужем. И пусть физически ее к нему влечет…

Габриель знала – она сгорит дотла, если Люк добьется своего, и не могла этого допустить. Прежней покорной и исполнительной принцессы больше не существовало. Она чувствовала себя так, словно пробудилась от долгого мучительного кошмара, но действительность оказалась еще страшнее.

Как бы то ни было, она продолжала беспечно улыбаться, пока Люк усаживал ее в салон своего роскошного седана. Она открыла рот, чтобы его поблагодарить, но его внимание вдруг привлек мужчина в толпе репортеров, собравшихся около машины.

Плечи Люка напряглись, губы сжались в твердую линию, в глазах появился ледяной блеск. Его внешний вид внушал страх, и Габриель испытала облегчение оттого, что объектом его гнева на этот раз стала не она. Он выглядел так, словно был готов разорвать этого парня на куски.

– Сильвио, какой приятный сюрприз, – произнес Люк по-итальянски саркастическим тоном. – Какими судьбами ты оказался в Калифорнии? У тебя отпуск?

Как бы зол он ни был на нее, Габриель почему-то была уверена, что с ней он не стал бы так разговаривать. Она содрогнулась. Собеседник Люка, судя по камере на шее папарацци, не обращал на его сарказм никакого внимания. Он спокойно смотрел на Люка и дерзко ему улыбался, словно не чувствовал опасности.

– Куда бы ни поехал мой принц, я всюду следую за ним, – насмешливо ответил он на том же языке. – Ну и как вам ваше новое семейное положение, Люк? Это то, о чем вы мечтали?

– И даже больше, – отрезал тот, обнажив зубы. – Уверен, я тебя еще здесь увижу.

– Можете на это рассчитывать, – сказал Сильвио.

– Я всегда на тебя рассчитываю, – ответил Люк с мрачной улыбкой.

Затем он сел в машину, захлопнул дверцу и обратил свой ледяной взгляд на Габриель.

Пока машина поднималась в горы по извилистой дороге, Люк молчал, но это молчание казалось Габриель страшнее любых гневных слов.

Она чувствовала его присутствие каждой клеточкой своего тела. Ей не нужно было на него смотреть. Она физически ощущала ярость, исходившую от него вибрирующими волнами, и дрожала от напряжения. Даже не касаясь ее, он заполнил собой все свободное пространство, загнал ее в угол.

Как ему это удавалось? Как он мог так на нее действовать, даже не дотрагиваясь?

Габриель твердила себе – ее реакция не что иное, как ужас, но упрямый голос, доносившийся из глубин ее женского естества, нашептывал ей правду. Ее грудь налилась, и она боялась, что ее топ и бюстгальтер лопнут по швам. Дыхание стало поверхностным и неровным. Напряжение было так велико, что Габриель захотелось закричать, открыть дверцу и выскочить на проезжую часть.

Казалось, прошла целая вечность, прежде чем машина остановилась перед домом Кассандры. Габриель невидящим взором уставилась на красивый фасад.

Как она могла желать Люка, когда он смотрел на нее с такой яростью? Неужели у нее не осталось ни капли самоуважения?

Но она прекрасно знала, что это понятие ей незнакомо. Любая уважающая себя женщина не допустила бы, чтобы ее выдали замуж за незнакомого человека. А даже если бы она и стала его женой, она бы не сбежала от него сразу после свадьбы, чтобы он разыскивал ее по всему земному шару. Не важно, было ли это слабостью или отсутствием уважения к себе, результат один и тот же.

– Пойдем, – приказал ей Люк, вытаскивая ее за руку из машины. Его глаза угрожающе блестели в темноте, рот превратился в тонкую безжалостную линию. – Пора положить конец играм.

Открыв дверь, Габриель бросилась в другой конец комнаты. Люк наблюдал за ней со спокойным удовлетворением.

Он видел румянец на ее красивом лице, чувствовал, как она была напряжена в машине.

Встреча с мерзавцем Сильвио только усилила гнев, владевший Люком с того момента, когда он узнал, что его невеста сбежала, а ему придется иметь дело с последствиями ее побега. Сильвио был самым назойливым из всех папарацци, которые преследовали его годами. Этот скользкий тип ждал подобной истории с тех самых пор, как Люк на похоронах своих родителей вышел из себя и разукрасил ему физиономию.

То был последний раз, когда Люком так активно интересовалась желтая пресса. С тех пор на страницах таблоидов лишь изредка встречались его снимки. Папарацци жаловались на то, что он ведет до неприличия замкнутый образ жизни. На самом деле Люк просто не хотел давать пищу паразитам вроде Сильвио.

Черт бы побрал Габриель за то, что она сыграла Сильвио на руку. Но Люк знал, как заставить ее за все заплатить.

Его взгляд задержался на ее плавно покачивающихся бедрах, и он мрачно улыбнулся.

Он не мог дождаться момента, когда она заплатит ему за все.

Габриель быстро пересекла гостиную и встретилась лицом к лицу со своим отражением в раздвигающихся дверях. Прижав ладони к прохладному стеклу, она удивилась, что оно не зашипело, ведь они были горячими как огонь.

В комнату проникал свет уличного фонаря, удлиняя тени предметов. Люк не стал включать свет. Он проследовал за Габриель бесшумно, словно хищник.

– Бежать больше некуда, – произнес он мягким, вкрадчивым тоном, от которого по ее спине пробежала приятная дрожь.

– Я никуда и не бегу, – ответила Габриель, гордо вскинув подбородок. Ее раздражало то, что она ведет себя как ребенок, остро реагируя на его вызов.

Люк самодовольно рассмеялся.

– Тебе следовало знать с самого начала, чем все это закончится, – произнес он, не обращая внимания на ее предыдущие слова. – Тщательно все обдумать.

– Я совсем тебя не знаю, – еле слышно прошептала Габриель.

И это была ложь. Она знала вещи, которые предпочла бы игнорировать. Ее тело знало его лучше, чем она хотела себе в этом признаваться. Оно стремилось к нему, как ни пыталась она это отрицать.

– Ты моя, – произнес Люк тоном, не терпящим возражений.

– Я не твоя собственность, – бросила Габриель, вжавшись в дверь. – Один человек не может владеть другим.

– Думая так, ты будешь чувствовать себя в большей безопасности? – насмешливо спросил он. – Думаешь, политкорректность поможет тебе сегодня ночью?

Габриель не знала, что она думала. Она лишь знала, что он слишком близко, и остатки здравого смысла кричали ей, чтобы она любой ценой избежала предстоящей ночи, иначе сгорит дотла и перестанет существовать как личность.