– И ты не могла мне об этом сказать? – Люк старался говорить с ней мягким тоном. – Не могла попросить у меня помощи?

– Просить у тебя помощи? – Похоже, ей такое даже в голову не приходило. Она издала нервный смешок, затем покачала головой. – Мы с тобой не были знакомы. Как я могла объяснить тебе все это?

Ему хотелось излить на нее гнев, потребовать, чтобы она признала, что ей следовало бежать к нему, а не от него. Он сдержался, хотя не поверил ее рассказу. Бедная маленькая принцесса всячески пыталась угодить своему отцу-тирану. Он не раз слышал подобные истории. Все же Габриель удалось привлечь к нему внимание тысяч таблоидов, чего уже очень давно не удавалось сделать ни одной женщине. Габриель говорила, что ее поступок был спонтанным, но он считал, что она следовала заранее продуманному плану. Ей впервые представился шанс взбунтоваться против отцовской воли на глазах у всего мира. Газеты стали для нее оружием, а он жертвой.

– Я твой муж, – спокойно произнес он. – Мой долг – защищать тебя.

– Даже от себя самого?

Люк не ответил. Габриель потянулась, за своим бокалом, и он заметил, что ее пальцы слегка дрожат.

Она поднесла бокал к губам. Как простой жест мог показаться ему эротичным, когда в ее рассказе не было ни слова правды? Она выставила его идиотом перед всем миром, но он все равно ее желал.

Он хотел ее, отчаянно нуждался в ней и не мог найти этому объяснение. Это началось, еще когда он впервые ее увидел на приеме в Ницце, и усилилось в ее отсутствие. Сейчас, когда их разделял только небольшой столик, он сгорал от желания.

– Я не представляю для тебя никакой угрозы, – произнес Люк, хотя знал, что это ложь. Но ему было все равно.

Габриель встретилась с ним взглядом:

– Почему-то я тебе не верю.

Ужин проходил в напряженной обстановке. Присутствие Люка не давало Габриель сосредоточиться на еде. Кружево бюстгальтера царапало затвердевшие от желания соски, аромат одеколона Люка щекотал ей ноздри, его ноги время от времени неожиданно задевали под столом ее ноги. Она едва притронулась к своим жаренным на гриле креветкам и вздрогнула, когда официант принес им кофе.

– Ты не любишь кофе? – спросил ее Люк.

Его голос был мягким и спокойным, но отчего-то она еще сильнее занервничала.

– С чего ты это взял? – Взяв свою чашку, она подула на горячую жидкость.

– Ты состроила гримасу. Или мне следовало сказать «чуть не состроила гримасу»? Разумеется, ты слишком хорошо воспитана, чтобы сделать это в общественном месте.

– Вряд ли я сделала нечто подобное, – холодно произнесла Габриель. Она понимала – Люк ее дразнит, но смогла ему дать только тот ответ, который он хотел услышать. Она чувствовала себя мышью, бегущей прямо в когти коту.

– Я начинаю разбираться в выражениях твоего лица, – сказал Люк, пристально глядя на нее поверх своей чашки.

Ее бросило в дрожь, но она обвинила в этом прохладный бриз.

– Довольно скоро я смогу читать твои мысли. Что ты будешь делать тогда?

– Если ты научишься читать мои мысли, – непринужденно произнесла она, – тебе не придется гадать, лгала я тебе или нет.

– Думаю, ты права.

– Тогда я надеюсь, что ты быстро научишься.

– О, я уже учусь, – произнес он бархатным голосом, от которого у нее перехватило дыхание. Его взгляд намекал на вещи, которые ей не хотелось понимать. – Ты закончила? – промурлыкал он, не сводя с нее глаз. – Мы можем пойти домой, когда захочешь.

«Пойти домой? Вместе? Это невозможно. Неужели он ожидает…»

– Домой? – нервно переспросила она. – Ты имеешь в виду дом Кассандры?

– У твоей подруги красивое имя. – Похоже, ситуация его забавляла.

– У тебя, наверное, есть где-нибудь поблизости отель.

Его губы дернулись.

– Я владею рядом отелей в разных уголках земного шара. Большая их часть находится в Азии. Есть несколько во Франции и Италии, но здесь у меня ничего нет.

– Я не это имела в виду, – сердито произнесла Габриель. – Ты не можешь жить в доме Кассандры вместе со… – Ее бросило в жар, и она осеклась.

– С тобой? – закончил он за нее. – Я не могу?

– Конечно нет. Это нелепо. Мы не… – Посмотрев на свои колени, Габриель обнаружила, что ее руки сжались в кулаки. Она мощным усилием воли разжала их и положила перед собой на стол, словно была абсолютно спокойна. – Я не думаю, что мы…

– Все, что я говорил тебе до этого, я говорил абсолютно серьезно, – решительно произнес он. – Ты моя жена во всех смыслах этого слова.

– Ты спятил! – прошептала Габриель, ошеломленная его словами. Или пораженная тем фактом, что какая-то ее часть очарована им и хочет, чтобы она стала его женой во всех смыслах.

Она резко вдохнула.

– Можешь говорить все, что угодно, – отрывисто бросил он, наклонившись вперед. Его темные глаза блестели. – Ты прекрасно справлялась с ролью оскорбленной невинности, но больше тебе не удастся меня провести.

– Я понятия не имею, о чем ты говоришь, – возразила она.

– Мне достаточно лишь прикоснуться к тебе, – пробормотал Люк, накрыв ее ладонь своей. Габриель показалось, что вверх по ее руке пробежал электрический разряд. Ее грудь набухла, между бедер разлился жидкий огонь.

В его глазах был блеск триумфа.

– Это неправда, – снова попыталась возразить она.

– Вот видишь, ты опять мне лжешь, – самодовольно произнес он.

У ресторана Габриель пыталась взять себя в руки, пока Люк, отойдя в сторону, звонил своему шоферу. Она злилась на мужа за его безжалостность, бесцеремонность, но больше всего за то, что он знал, как ее тело реагирует на его близость.

Она боялась, что не выдержит. Сделав ее своей, Люк ее изменит. Она уже не станет прежней. Ей нельзя было этого допускать, но все же она понимала, что вероломное тело ее предаст, стоит Люку только к ней прикоснуться.

Габриель была в отчаянии, но, несмотря на это, должна была улыбаться и соблюдать правила хорошего тона. Когда Люк снова к ней подошел, она была вынуждена посмотреть на него с обожанием. У нее это получилось безукоризненно, словно она на самом деле, являлась счастливой молодой женой.

«Каково это – быть счастливой молодой женой?» – спросила себя Габриель. Если бы она тогда не сбежала, какими были бы сейчас их отношения?

Отмахнувшись от мучительных вопросов, она постаралась взять себя в руки. Люк обвинил ее в притворстве, но ему повезло, что она обладала хорошим воспитанием и выдержкой. Без этого она бы, возможно, не выдержала и закатила истерику на улице на глазах у фотографов.

– Ну наконец-то, – пробормотал Люк, когда у обочины остановилась его блестящая черная машина.