Двигатели корабля загрохотали, сотрясая командный шпиль внезапным выбросом энергии. Подчиняясь их импульсу, «Великолепное крыло» описало широкую дугу, скользя вдоль гравитационной плоскости Сциотопы и используя ее, чтобы ускориться для выхода из системы. «Идеально исполнено», — подумал Эрвин. Он гордился своей командой, как смертными, так и Адептус Астартес.

— Мой господин, торпеды достигли цели, — прозвучал из вокса возле трона голос Раба Войны, многократно усиленный, но все же едва слышный за гулом корабля. — В ответ враг выпустил антиторпедные шипы и абордажные капсулы.

— Так уничтожьте их! — приказал Эрвин. Жажда поднималась в нем, и он нетерпеливо ждал миг убийства. — Они не успеют выпустить второй залп.

И впрямь времени у них не было. Один из увенчанных щупальцами кораблей-падальщиков исчез в сфере ослепительного огня. «До чего ярко», — подумал Эрвин. Ядерная вспышка на мгновение выжгла из космоса болезненную красноту — остался только чистый, незамутненный свет. Секунду спустя второй залп торпед ударил по второму судну. За тремя яркими огненными шарами почти сразу же последовало еще три, и все шесть слилось в сферу размером с миниатюрную звезду. Затем пришла очередь третьей цели, и с маленьким флотом было покончено. Огни угасли.

— Полное попадание! — доложил Раб Наблюдения. — Цели уничтожены.

— Волна обломков движется на нас вслед за вражескими снарядами. Активирую точечные защитные системы! — доложил Раб Войны.

На самом краю улучшенного слуха Эрвина приглушенно застучали орудия. Облако приближающихся силуэтов, подсвеченное красным на гололите, поредело — биоторпеды были сбиты, одна за другой. Крупные сегменты мигнули и исчезли.

— Хорошая работа, — похвалил Эрвин. Его краткая радость битвы угасала столь же стремительно, как и огненные сферы. — Больше не осталось?

— Нет, мой господин, — ответил Раб Наблюдения.

— Тогда проложите курс в следующую систему. — Эрвин бросил взгляд на Ахемена. — Собери роту. Я обращусь к ним в зале Радостной Осады. После следующей разведки мы направляемся на Баал, наконец-то.

— Мой капитан, — кивнул Ахемен.

Эрвин нажал на голову льва на левом подлокотнике, и та легонько щелкнула. По его дисплеям пробежали мигающие огоньки статуса.

— Капитан отбывает, — произнес машинный голос, передающий новости по командной палубе.

С шипением газа провода и трубки отсоединились от брони Эрвина. Он с трудом встал — броня повисла мертвым грузом: ни реакторный ранец, ни корабль не поставляли энергию в ее системы. Впрочем, с потолка тут же спустился ранец, удерживаемый за сопла стабилизаторов длинными захватами. Как и керамит на руках и ногах Эрвина, он был мраморно-белым, контрастируя с темно-алым оттенком брони на торсе. Следом телескопический манипулятор протянул капитану золотой шлем.

Рабы-оружейники выбрались из темных ниш в задней части возвышения и, не говоря ни слова, присоединили реакторный ранец к доспехам Эрвина. Он удовлетворенно хмыкнул, чувствуя, как в системы брони вливается мощь, и этот звук усилили динамики шлема, опустившегося на его голову.

— Раб Локум, управление на тебе, — сказал Эрвин, радуясь, что наконец освободился от командного трона. Он оглянулся на пульсирующую рану Красного Шрама. — Закрыть окулюс. Нет нужды больше смотреть на это мучительное зрелище. Я слышал, оно сводит людей с ума, и это тревожит мое сердце.

Ставни со скрежетом опустились на окулюс. Эрвин зашагал по мосту и дальше, через двери за ним, покидая командную палубу.

Прежде чем он добрался до зала Радостной Осады, его настиг раб из астропатикума, несущий срочные новости. Прочитав протянутое сообщение, Эрвин почувствовал, как его день становится неизмеримо лучше.

С яростным выкриком он скомкал пергамент, вернулся на командную палубу и приказал изменить курс — теперь путь лежал в систему Зозан.

Вскоре он получит настоящую битву. Наконец-то.

Человеческий глаз воспринимал любые тиранидские организмы как отдельные существа, как и всяких других животных. Но они не являлись самостоятельными особями.

Каждый монстр в бесчисленных роях представлял собой тщательно продуманную колонию симбиотических существ. Базовый геном организмов, выбранный для основной формы и однажды инкорпорированный в генетическое знание разума улья, разбирался на чистые составляющие и одаривался характеристиками, общими для всех тиранидских созданий, — прочной хитиновой броней, перестроенной под шестиногость анатомией, множественными дублирующими органами — характеристиками, из-за которых, прежде всего, их так сложно убить. Лишь после добавлялись истинные адаптации. В итоге существо могло выглядеть единой сущностью, хотя складывалось из отдельных созданий, многие из которых сами по себе обладали зачатками разума. Для случайного наблюдателя это становилось наиболее очевидным при виде орудий, несущих большие конструкты: их измененная анатомия все еще сохраняла узнаваемые биологические формы. Но были и другие, менее заметные примеры вынужденного паразитизма. Мыслящая кровь. Органы, способные жить отдельно от тварей, которым служили. Вторичные мозги, ожидающие смерти главного нервного узла или необычных обстоятельств, требующих специальных знаний, отстутствующих в основном мыслящем узле; разумеется, такие события происходили не всегда. Установленные дубли могли жить столетиями, так и не реализовав потенциал. Огромный флот-улей позволял себе щедро разбрасываться плотью. Такая модульность способствовала крайне быстрому улучшению существ или модификации их для конкретной роли. Пока Ангелы Превосходные уничтожали тиранидский флот-падальщик, одна такая колония приблизилась к «Великолепному крылу».

Среди обломков мертвых кораблей-ульев плыло нечто, похожее на еще один биологический ошметок, но на самом деле представляющее собой хитроумно замаскированную капсулу с одним обитателем.

Благодаря природе тиранидов невозможно сказать, какая часть слитного биомеханизма обладала направляющим разумом. Было ли это существо-сенсор, разместившееся на тупом носу и наблюдающее за кораблем Космодесанта и испускающее нервные импульсы, диктующие действия капсулы? Или же за «Великолепным крылом» следили глаза самой капсулы, и значит, ею управлял рудиментарный мозг, расположенный в корме? Или, возможно, элементы колонии подчинялись разуму существа, таящегося внутри, погруженого в сон и в то же время смотрящего в космос через связанные с ним разумы внешнего панциря? Если в итоге все они часть огромной общности улья, кому принадлежало ведущее сознание? Империум использовал довольно грубую классификацию, чтобы определять уровни осознанности внутри улья. Этой системе не хватало тонкости. Возможно, даже в зените мощи человечество не обрело бы способность понять тиранидов.

Создание в капсуле, автономное во всех смыслах, в то же время таковым не являлось. Оно обладало природной хитростью, индивидуальностью в своем праве, но имело собственную волю, только если в ней возникала необходимость. Для человеческого разума это стало бы противоречием, но не для улья.