– Совсем ты взрослая стала… – вздохнула она, – скоро заневестишься, недосуг будет меня навещать!

– Да ладно тебе, бабуля! – Надя покраснела и отвернулась. – Я об этом не думаю. Мне в институт поступать надо.

Даже бабушке она не смогла бы рассказать о том, что выпускной вечер стал для нее вовсе не праздником, а настоящим позором. Всех одноклассниц приглашали танцевать мальчишки – всех, но только не ее! В актовом зале гремела музыка и сверкали разноцветные огни, и пары одна за другой выходили в круг света, только она одна весь вечер стояла у стены, мучительно стесняясь своих очков в тяжелой оправе, волос, которые так и не удалось уложить в модную прическу, дурацкого розового платья с оборками, второпях купленного мамой на месткомовской распродаже… Сама себе она казалась ужасно некрасивой и жалкой. Когда другие пошли гулять по Москве, чтобы встретить первый рассвет своей взрослой жизни, Надя ушла домой. Кажется, ее отсутствия даже никто не заметил.

Утро выдалось ясным и теплым. Солнце вставало из-за горизонта, окрашивая облака в нежно-розовый цвет, а она шла, глотая слезы, и думала – неужели так будет всегда? Неужели в ней есть что-то особенное (кроме невзрачной внешности, конечно!), что отталкивает других людей, оставляя ее в одиночестве? Новые босоножки на высоких каблуках с тонкими ремешками натерли ей ноги до крови, но мысли жалили гораздо сильнее.

В то утро, по дороге домой, Надя дала себе слово – непременно стать психологом, чтобы помочь таким, как она, стать счастливее. Конечно, конкурс в МГУ огромный, но она поступит, обязательно поступит! Если уж наука помогает людям летать в космос и расщеплять атом, пересаживать органы и поворачивать реки вспять, то неужели нельзя найти способ лучше понимать друг друга?

От этой мысли стало немного легче. Надя присела на бордюр, сняла неудобную обувку и пошла дальше босиком.

На следующий день Надя пошла подавать документы в университет. Теперь она занималась день и ночь, чтобы добиться своего. Скоро вступительные экзамены, и надо работать! Новая цель занимала все ее мысли. Недавние переживания казались какими-то мелочными, несерьезными. Подумаешь, внешность! Подумаешь, платье! Думать о тряпках и кавалерах могут только недалекие особы. А у нее впереди совсем другое будущее.

А бабушка только улыбалась и лукаво смотрела на нее:

– В институт говоришь? Ну-ну, дело хорошее… А насчет остального – не зарекайся. Погоди-ка, – спохватилась она, – у меня же подарок для тебя есть! Совсем старая стала, чуть не забыла.

Надя улыбнулась. Совсем как в детстве… Хотя вроде бы для кукол и плюшевых собачек уже поздновато! Но бабушка, порывшись в нижнем ящике старинного комода, достала оттуда не игрушку, а небольшую коробочку, оклеенную выцветшим от времени лиловым бархатом.

– Вот, смотри! – Она достала узкий, обручем, серебряный браслет с бирюзой и протянула его Наде. – Примерь.

Браслет оказался на удивление тяжелым и ощутимо старым. Как будто время оставило на нем свой след, свою особенную энергетику… Прежде чем надеть, Надя подержала его в руках, повертела так и эдак, будто примериваясь. На обратной стороне она с трудом разглядела полустертую гравировку: «Люби и помни».

– Что это, бабуля?

Лицо бабушки на миг стало отрешенным, мечтательным, даже помолодело.

– Когда-то мне его подарил один человек… Но это было давно, очень давно. Носи, не сомневайся! Мне теперь больше не нужно.

В тот вечер они засиделись до полуночи. Уже давно был съеден пирог, и чай остывал в чашках, а две женщины – старая и совсем юная – все никак не могли расстаться друг с другом. Потом, много позже, Наде казалось, что, если бы она осталась, все могло бы обернуться по-другому…

Или не могло.

Она ушла, а наутро родителей разбудил телефонный звонок. Хмурый и усталый мужской голос осведомился, здесь ли проживают родственники гражданки Ворониной, а потом сообщил, что Варвара Алексеевна скончалась. Потом Надя узнала, что ночью бабушке стало плохо с сердцем. Она успела позвонить в «скорую», но явившиеся по вызову врачи так и не смогли ей помочь…

Горе было огромным – почти таким же, как чувство вины за случившееся. Ну как можно было оставить человека одного? Надя долго корила себя за то, что спокойно ушла домой в тот проклятый вечер и не заметила, что с бабушкой что-то не так. Только браслет остался на память. Надя теперь носила его почти не снимая.

А тут еще экзамены… Прежде желанная цель не то чтобы померкла, но как-то отодвинулась на второй план. Надя приходила в университет с толпой других абитуриентов, тянула билет, отвечала, словно механическая кукла, а мысли были далеко.

И все же она поступила! Настал тот день, когда она увидела свою фамилию в списках зачисленных на первый курс. Впервые за это долгое лето она почувствовала себя почти счастливой. Жаль только, бабушки больше нет и не с кем поделиться радостью.

В городе было жарко так, что даже асфальт плавился от палящих солнечных лучей, и в метро стояла такая духота! Люди, разморенные зноем, обмахивались газетами, словно веерами, но это слабо помогало.

Выходя из метро, Надя думала все больше о приятном – о том, что идти придется через маленький скверик, а там будет чуть попрохладнее, и хорошо бы купить холодного кваса, что продают прямо из бочки на углу возле дома… А главное – что первый рубеж взят и теперь совсем скоро у нее начнется своя собственная студенческая жизнь.

И тут она увидела Его. Стройный, высокий молодой человек в джинсах «Ливайс» и белой рубашке придержал перед ней тяжелую стеклянную дверь. На секунду их взгляды встретились… У Нади даже голова закружилась.

– Извините, девушка, можно с вами познакомиться?

Его голос доносился словно издалека. Надя даже не сразу поняла, что этот красавец обращается именно к ней.

– Как вас зовут? Я – Игорь, но друзья называют меня Гариком.

Потом они шли по улице рядом. Гарик непрестанно говорил, рассказывал что-то смешное, сыпал комплиментами, но Надя его почти не слышала. Сердце ее пело от радости. Ведь бывает же такое, что у человека все складывается хорошо – просто как по заказу!

Домой в тот вечер она не пришла вовсе. Наверное, случайно получилось так, что утром Наденька проснулась в чужой комнате с выгоревшими обоями, на продавленном раскладном диване в объятиях любимого… Солнечные лучи пробивались сквозь шторы, а она улыбалась несмело и счастливо. Игорь принес бутылку шампанского, и они пили его, сидя прямо на полу в этой странной полупустой квартире. Он целовал ее снова и снова, а Надя никак не могла поверить, что все это и в самом деле происходит с ней. Неужели ее, гадкого утенка, можно полюбить? Она смотрела на себя в зеркало – и почти не узнавала. Где тусклые жидкие волосы, бледная кожа, невыразительные близорукие глаза? На нее смотрела совсем новая девушка, похожая на боттичеллиевскую «Первую весну». Она даже очки носить перестала. Хотя мир виделся немного размытым, но это было не важно, совершенно не важно!