Странный человек, скрывающий лицо, зародил в моей душе бурю сомнений. Подчиняясь спокойному и скучному ритму Апхокетоля, мое негодование улетучилось и я осознала, что мои отношения с Зэлдаром внезапно потеряли трагический оттенок. Быть может, это была всего лишь игра памяти, желавшей вычеркнуть неприятные эпизоды из поля видимости. А может… характер дальтерийца был не так уж страшен? В конечном счете он не нанес мне никакого физического урона, за исключением нашей первой судьбоносной встречи. У него было много возможностей избавиться от меня, но мы словно интуитивно избегали причинять явный вред друг другу, несмотря на очевидное военное противостояние между нашими народами.

Да, дальтериец был груб и нелюдим, но последний разговор показал, что его отгороженность связана отнюдь не с равнодушием или эмоциональным холодом. Он дал понять, что слишком хорошо познал меня, застал врасплох и обезоружил мысли, проникнув в глубины моего разума и переживаний, достать на поверхность которые я долго не решалась. Невероятно было признавать, но Зэлдар смог понять обо мне нечто такое, что было не по силам никому другому, и даже мне…

Это влекло меня как сильнейший магнит и пугало одновременно. Я жаждала продолжить наш последний разговор, как канатоходец, мучительно застрявший на середине пути. Я хотела сделать рискованные шаги вглубь, раскрывая наготу своей души, словно в ней притаилась мучительная чернота, которую никто, кроме дальтерийца, не смог достать на поверхность.

Временами я вспоминала его лицо, искаженное мучительной гримасой, пугающее и… красивое несмотря ни на что. Желтые глаза словно и сейчас продолжали следить за мной, а внутри росло желание упасть снова в раскаленный песок на их дне. Изнуряюще и медленно меня затягивало на их глубину, несмотря на расстояние и дефицит информации. Человек с маской вместо лица посеял внутри меня не только свое семя, он проник в мое сознание целиком, по крупицам захватывая его против моей воли. Быть может, я страдала редкой формой мазохизма, но сейчас все, что между нами происходило, перестало казаться столь отвратительным. И даже его замершее в немом крике лицо не выглядело безобразным, а, наоборот, влекло к себе невероятной и необъяснимой силой.

— Вот и сошла Аля с ума… — пробурчала я себе под нос.

— Провести диагностику умственного состояния? — тут же раздался тонкий голос Эндо сбоку. Робот помогал мне искать карцезиты и делал это куда быстрее меня.

Я обиженно насупилась и больше не рисковала показывать свои мысли. Мысли, к которым я никак не могла привыкнуть, подсказывающие, что путешествуя на смертоносном аюстере, я упустила нечто важное. То, что вспышками странных образов проносилось ночью, и навязчиво расцветало в моей голове днем.

— Что же делать?.. — через некоторое время, задумавшись, вновь спросила я вслух.

— Для начала необходимо оценить травматичность предполагаемых действий, — моментально отзывался Эндо.

— Ты себе не изменяешь, Эндо, — покачала головой я. — Только как оценить травму сердца?

— Сердечной мышцы? — всполошился робот.

— Нет-нет! — замахала я руками, улыбаясь. — Я имела в виду, души.

— Хммм… — совсем натурально задумался робот. — Для восстановления души от травмы необходимо заполнить ее до краев! — изрек Эндо после обращения к внутренней базе данных.

— Не получается, Эндо, заполнить, — с грустью изрекла я. — Не хватает важного элемента.

— Необходимо добыть минеральное соединение? — Эндо несколько раз моргнул гигантскими черными глазами.

— Ты, явно, издеваешься? — вспыхнула я, оторвавшись от работы и возмущенно взирая на друга. Но тот, как всегда, был невозмутим. — Ты же знаешь, что такое душа?

— Знаю, — согласился негодяй, явно решивший вывести меня из равновесия. — Душа — это слепок чувств. Для полноты души необходимо дополнить ее другим слепком, идеально подходящим по форме первому.

Я хотела вновь возмутиться наглым советам робота, но внезапно перевела глаза вниз, на слегка выступающий живот. Интересно, сможет ли новый человек дополнить мои чувства до необходимой целостности? Сможем ли мы быть счастливы, имея лишь друг друга?

Я прислушалась к своим чувствам настолько, что начисто забыла про перебор камней и застыла на месте. Внутри шевельнулось, или я просто фантазировала, впечатленная цветными съемками жизни моего живота, которые регулярно демонстрировал робот.

Ответ, пришедший мне в голову, ошеломил и испугал одновременно. Нет, я не могла быть счастлива, проведя всю жизнь наедине с собственным ребенком. И я, и он отчаянно желали увидеть виновника всей этой ситуации.

— Не думаю, что ему есть до этого дело. Кого-то дополнять. — Невольно проговорилась я.

— «Думать» — не слишком надежный источник информации, — мигом отозвался дерзкий шар, но я впала в задумчивость окончательно.

Еще одно чувство, в котором мне следовало признаться — обида. Если с Зэлдаром все в порядке, то почему за два месяца так и не вспомнил, не пытался разыскать меня? Неужели я все-таки не вызвала в нем искренний интерес? Я тут же заверила себя, что эти мысли глупы и смысл моего пребывания с дальтерийцем был вполне ясен, и стоит лишь благодарить судьбу за то, что я не превратилась в предмет повышенного внимания. И все же внутри разливалась горечь, от которой я никак не могла избавиться.

Дни мелькали один за другим, укутывая приторной патокой мнимого благополучия. Я себя прекрасно чувствовала несмотря на скудный рацион и была спокойна, как дрод, но вместе с тем замечала, что все больше и больше погружаюсь в собственные мысли. Это бросалось в глаза не только мне. То и дело я обращала внимание, что Фил направляет в мою сторону сочувственные взгляды. Обычно я сразу же улыбалась, желая показать, что все в порядке, но пытливый ум мальчишки все равно настигал меня.

— Ты слишком скучаешь по родным? — спросил подросток, стараясь заглянуть мне в глаза, которые я непроизвольно отводила.

— Конечно! — согласилась я. — Ты даже себе представить не можешь, насколько бы я желала проснуться снова в своей кровати и поговорить с родными. То, что я раньше считала скучным и обыденным, теперь превратилось в несбыточную мечту. Ты прав, я грущу без привычных мне дел.

— Но теперь у тебя есть я и что же, ты жалеешь… — начал мальчик, но осекся, обиженно отстраняясь.

— Что ты! — воскликнула я, хватая его тонкие пальцы с неровными ногтями, темными из-за постоянной работы с землей. — Конечно ты есть у меня! И я очень рада, что мы с тобой встретились! Теперь ясно, что все мои приключения были не зря, будь уверен!

— То есть… ты не жалеешь, что все так сложилось? — робко продолжил мальчишка.

— Я вижу, что в этом есть смысл, — покачала я головой. — Ведь при других обстоятельствах вряд ли бы наши пути пересеклись. Но теперь наши жизни связаны. — Я притянула и прижала мальчика к себе. Я понимала, что несмотря на возраст, он остро нуждается в родительской заботе, которую не получал уже много лет. Более того, я неосознанно начала ассоциировать себя с этой ролью. Я словно специально старалась говорить такие слова, которые ребенок должен был услышать от самого близкого человека. Я и сама привязалась к Филу искренне и беззаветно той связью, которая ничем не обусловлена и ни от чего не зависит. Которая бывает лишь между самыми близкими людьми.