– Мне тоже приятно это знать.

У нее пересохло в горле, и Келли пришлось сделать еще глоток вина.

– Как давно вы пишете?

– Пишу или публикуюсь? – уточнил он.

– А есть разница?

Он пожал плечами и стал накладывать пасту на тарелки. Наконец, сев напротив нее, он сделал большой глоток вина, прежде чем снова заговорить.

– Я долгие годы писал истории, которые никто никогда не увидит.

– Звучит интригующе. – Интересно, что эти старые истории говорят о Мике Хантере. Узнала бы она из них немного больше об этом закрытом таинственном мужчине?

– Да не особо. В общем, публиковать меня начали около десяти лет назад.

– А я вот не читаю ваших книг.

Он снова приподнял бровь и фыркнул:

– Ну спасибо.

Она ухмыльнулась:

– Неловко вышло. Извините. Я имею в виду, что я читала одну из ваших книг несколько лет назад, и она до смерти меня напугала. Так что другие я не стала читать.

– Тогда спасибо. Это лучший комплимент, который вы могли мне сделать. Какая это была книга?

– Я не помню название, – сказала она, пробуя пасту. – Но она была о женщине, искавшей свою пропавшую сестру, а нашедшей вместо этого ее убийцу.

Он кивнул:

– «Относительная опасность». Это моя третья книга.

– Первая и последняя для меня, – уверила его она. – Я потом спала со светом две недели.

Он изучающе посмотрел на нее:

– Вы всю книгу прочли? Или бросили, когда испугались?

– Кто останавливается в середине книги? Конечно же, я прочла всю книгу. И, не считая моего испуга, все окончилось хорошо.

– И снова благодарю.

– Не за что. Вы знаете, это и впрямь вкусно, – сказала Келли, с удовольствием поедая пасту. – Вас мама учила готовить?

Его лицо окаменело. Мика опустил глаза в тарелку и пробормотал:

– Нет. Учился методом проб и ошибок.

«Больное место», – подумала Келли и поспешила сменить тему. У нее самой были тайны и болезненные для разговора темы, так что она не стала ковыряться в его ранах.

– Как продвигается новая книга?

Мика нахмурился, прежде чем ответить.

– Медленнее, чем мне хотелось бы.

– Почему?

– Вы задаете слишком много вопросов.

– Это единственный способ получить ответы.

– Точно. – Он сделал глоток вина. – Потому что действие книги происходит в маленьком городке, а я о них мало знаю.

– Доброе утро, – рассмеялась Келли. – Вы сейчас находитесь в одном из них.

– Да. В первую очередь, из-за этого я сюда и приехал. Это идея моего агента. Он останавливался здесь пару лет назад, катался на лыжах и решил, что здешняя обстановка поможет мне в работе.

– «Здесь» – в смысле здесь, в моем особняке?

– Ага.

– И как его зовут?

– Сэм Хеллман. Он и его жена Дженни жили здесь неделю.

– Я их помню. Она очень милая и красивая, а он смешной.

– Точно, это они, – согласился Мика.

Келли тоже глотнула вина.

– Ну, во-первых, я рада, что вашему агенту здесь было хорошо. Сарафанное радио – лучшая реклама.

– Для книг тоже, – согласился Мика.

– Если вам надо изучить жизнь и атмосферу маленького городка, не будет ли полезнее иногда выходить из дома и гулять? Получше узнать местность и людей?

Пару минут он жевал и наконец ответил:

– Если я буду гулять, то кто будет писать?

Келли пожала плечами и поставила бокал на стол.

– Но вы так же не изучите город через окно. А если вы не узнаете, каково это – жить здесь, то вам и писать будет не о чем, верно?

– Не очень приятно признавать, но очко в вашу пользу.

Келли усмехнулась.

– Что ж, тогда у меня уже два очка? Я по-прежнему выигрываю.

Он неожиданно рассмеялся, и этот смех гулким и теплым эхом отозвался в ее теле.

– А вы азартная.

– Вы и не представляете насколько, – признала Келли. – Я просто изводила этим своих бабушку с дедушкой. Всегда старалась быть первой в классе, или самой быстрой бегуньей, или…

– Ваши бабушка с дедушкой все еще живут здесь?

– Нет. – Келли подняла свой бокал и посмотрела на свет, как играют солнечные блики на стекле. – Мой дедушка умер шесть лет назад, а бабушка переехала во Флориду к своей сестре годом позже… Когда четыре года назад умер мой муж, бабушка приезжала на пару недель, чтобы побыть со мной.

– Вы были замужем? – Мика говорил тихо, словно не знал, что сказать.

Ничего удивительного. Большинство людей просто сразу говорили, что им очень жаль. Она не знала почему. Социальная условность? Или просто паника, что они не смогут подобрать другие слова? Она подняла глаза на Мику.

– Шон разбился на лыжах.

– Должно быть, вам было тяжело.

– Да, – кивнула она. – Было. И спасибо, что не сказали, что вам жаль. Обычно все говорят, даже если им не о чем сожалеть. И тогда я чувствую, что мне надо как-то их подбодрить, и это очень странная ситуация.

– Да, понимаю.

Выражение его лица было сочувствующим, и это было хорошо. Обычно на этой теме все разговоры заканчивались.

– Все в порядке. Я имею в виду, что никто на самом деле не знает, что сказать, так что не переживайте из-за этого… В любом случае было непросто заставить бабулю вернуться к ее новой жизни, а то ей все казалось, что она меня бросает. Мне нравится, что она меня любит, понимаете? Но я не хочу быть обузой и причиной беспокойства, пробуждать чувство долга. – Она вздохнула и улыбнулась. – В общем, она все еще волнуется за меня, и, если я не смогу убедить ее, что со мной все в порядке, она все-таки переедет сюда, чтобы составить мне компанию.

– Разве это плохо?

Келли посмотрела на него:

– Да, плохо. У нее отличная жизнь во Флориде. Она заслуживает того, чтобы наслаждаться жизнью, а не чувствовать себя обязанной вернуться, чтобы позаботиться о взрослой внучке.

Кивнув, Мика откинулся на спинку стула.

– Ну, допустим, я вас понял. Значит, вы знаете, чего хотите. Но как вы собираетесь добиться цели?

Хороший вопрос.

– Я пока не знаю. В любом случае моя жизнь и так вполне увлекательна на настоящий момент… Ну вот, я рассказала вам свою историю. А что у вас?

Он застыл на месте.

– Вы о чем?