– Доброе утро сладкая, – отвечаю на звонок мобильного.

– Матвей! Вчера улизнуть не получилось. Я так переживала. Ты не обиделся?

– Всё отлично, – улыбаюсь своему отражению в оконном стекле.

Вечер действительно выдался что надо.

– Точно-точно?

– Точно-точно. Вечером рок концерт на главной площади, пойдёшь со мной?

– Ты же знаешь какие у меня родители. С уроков на полчаса опоздаю мать уже с собаками ищет.

– Жаль. Придётся топать одному.

– Блин! Я попробую ещё раз, может получится сестре дозвониться и уломать её пойти с нами. Ты не против?

– Наоборот, если я произведу хорошее впечатление, то смогу забирать тебя на свидания под свою ответственность.

– Понравишься! Она у меня классная.

Я буквально вижу улыбку Лизы, и в груди теплеет от такого к себе отношения. Приятно, чёрт возьми, когда в тебя верят.

Живёт на соседней улице местный мудрец дед Ваня – опасный в прошлом сердцеед. Правда собственный моторчик он благополучно пропил вместе с печенью, но не суть. Так вот, старик частенько повторяет: "любить – так королеву!". Вся загвоздка в том, что нашу дыру королевы обходят десятой дорогой. Одна забрела, и та с утра сбежала гордость свою в отбеливателе отмачивать.

Ну и пусть катится в свою чистенькую сытую жизнь! Я не гордый, мне принцессы хватит. Лизок чуток подрастёт, станет ничем не хуже. Не Лера, конечно, но и я в женихи не набиваюсь.

– Только не выключай телефон, хорошо? – продолжает щебетать моя Ромашка.

– Я всегда на связи.

– Я люблю тебя...

Вот что ей ответить? Правду про гормоны – обидится, а лапшу вешать ниже моего достоинства. Мне и без вранья дают.

– Лиз, нормально же общались. Ты мне тоже нравишься. Пока на этом всё.

Сбрасывает звонок. Предсказуемо. Что с неё взять? Ребёнок – настырный и импульсивный, готовый каждое увлечение называть любовью. Перезвонит. Включит фантазию, когда дуться надоест, представит меня свободного аки ветер в толпе захмелевших поклонниц панк-рока и шустренько подорвётся мосты налаживать.

Каждый раз одно и то же.

У самой не сложилось, давай чужое рушить

Вера

– Ты можешь хотя бы сделать вид, что рада за меня?!

Сжав губы в полоску, смотрю на свою младшую сестру и пытаюсь найти в перекошенном гневом лице хоть тень той приветливой покладистой девочки, с которой мы ещё на днях были не разлей вода. Ни-че-го. Лизу как подменили. Она даже не всегда слышит, когда к ней обращаются. Ни на что не реагирует, если это не связано с предметом её помешательства. Влюблённостью назвать такую инфантильность язык не поворачивается.

– Обязательно сделаю, как только появится повод для радости, а пока я вижу только стремление испортить себе жизнь. Признайся Лиза, куда ты выкинула мозги? Вместе пойдём, поищем.

– А что не так с моими мозгами? – стучит она по столу тарелкой с Цезарем, но спохватившись, быстро убирает упавшие на скатерть листья салата. И снова всё, ради того, чтобы произвести впечатление на гостя. Не он на семью своей девушки, а наоборот. Хорошо устроился.

– Издеваешься? Родители уже в курсе, что на итоговой контрольной по русскому ты сдала чистый лист? Ты – гордость школы, собираешься променять карьеру и светлое будущее на похотливого кобеля?!

– У тебя с недавних пор все кобели! Потому и бесишься, что у меня есть личная жизнь, а тебя пнули зад коленом. Так Сашка ещё долго продержался. Послушай себя! Ты же нудная, как древняя старуха. Сначала надо то, потом это! А жить когда?

Такое ощущение будто родная сестра заехала мне по лицу камнем – огромным таким булыжником по незажившей ране. С трудом проглотив ком встречных колкостей, принимаюсь по второму кругу поправлять салфетки. Я старше и должна решить конфликт на месте, а не развивать его до критических масштабов, потому что в тихом омуте под именем Лизка водятся папины гены. Покладистость покладистостью, но психанёт – жди чего угодно. У неё сейчас любовь задвинула всё остальное.

– Лиза, я ведь добра тебе хочу, – мягко глажу рассыпанные по плечам пшеничные волосы, как делала это в детстве, когда мы в обнимку пережидали грозу.

– Добра желаешь, а с концертом продинамила! – передёргивается сестра, резко пресекая попытку примириться.

Вот она, главная причина вчерашних психов – не получилось вырваться на свидание. И втолковывать, что серьёзный парень один развлекаться не пойдёт бессмысленно.

– Лиз, мне было плохо. Я рассталась с Сашей, ну какой концерт?

– Правильно, у самой не сложилось, давай чужое счастье рушить. Какая разница, где киснуть, дома или среди толпы? Думаешь я не понимаю, чего ты боишься? Ты спишь и видишь, как нас рассорить! На всё готова. У тебя кроме меня никого: ни подруги, ни пёсика, это ж всё "лишняя трата времени", "нужно учиться, вкалывать, думать о завтрашнем дне". Кому нужна твоя рассудительность? А если тебя завтра грузовик переедет? Что ты вспомнишь перед смертью? Дронова своего идеального? Так, где он? Сашка! Ау?!

– Тебя, дурочка. Я бы вспомнила, как учила тебя ходить на каблуках и потом мазала зёлёнкой расшибленный лоб. Или...

Но Лизка меня уже не слышит, она вся где-то там, в телефонной переписке.

– Мам, – пищит она на всю нашу трёшку, выбегая из гостиной. – Он у подъезда! Я спущусь, встречу.

– Куртку надень, холодно! – кричу ей вслед в один голос с матерью, искренне жалея о начатом разговоре. Мы с Лизкой достаточно близки, чтобы быть уверенной в том, что сестра теоретически подкована в вопросе контрацепции, а эйфория конфетно-букетного периода до выпускных экзаменов поутихнет. Наверстает ещё.

В главном сестра права – проблема всё-таки больше во мне. В моём разочаровании Сашкой, который даже не счёл нужным сообщить, что нашёл мне замену. Может и не собирался, конечно. Зачем, если всё устраивает?

С момента, как его дверь открыла полуодетая незнакомка, меня ни на секунду не покидает предательская дрожь – не лучшее состояние для душеспасительных бесед. Нелепо учить кого-то жизни, когда сама себе напоминаешь живой труп. Ни оправданий его не хочется, ни мести, ни новых отношений. Только воспоминания о пареньке с окраины спасают: то как целует жарко, как улыбается расслаблено во сне... и бита в бурых пятнах за комодом. Обманчивая безмятежность, от которой я рванула наутро, не разбирая дороги.

Вокруг так много обмана, что невольно начинаешь приглядываться к своей тени – она что скрывает?

Вздохнув, выглядываю в окно, не столько из интереса, сколько в попытке отвлечься от тяжёлых мыслей. Не лучшее решение. Вот совсем. Такое чувство, будто меня резко ударили по затылку, потому что у заснеженной лавочки рот моей сестры буквально насилует языком тот, чьё имя даже произносить сейчас не хочется.