смеси прекратилось. Началось скапливание углекислого газа. Статическое апноэ было слишком долгим. Лёгкие разорвались от накапливавшейся в течении двух часов критической массой. Более не смог бы выдержать ни один батинавт.

– Прискорбно.

– Ребята не успели спасти его. Даже тело до сих пор остаётся там, снаружи, во впадине. Его привалило обломками, – чуть всхлипнув Элен поднялась. – Это всё из – за Филиппа! Это он заставил Виктора… – отшвырнув стул она мигом направилась к выходу.

Удивлённый Гери выглянул из камбуза. Покусав губы и подняв на меня свой виноватый взгляд оправдываясь пролепетал:

– Я же предупреждал вас. Сами видите, что происходит.

Понять что – либо вразумительное было сложно. Что имелось на поверку изначально? Суицидальная смерть дельфина – афалина вразумительно не объяснённая и предположительно связанная со стаей касаток – пастухов обитающих на ближайшей рыбной ферме. Что ещё?

Всё! Дальше начиналось совершенно непонятное и противоречащее здравому пониманию. Все эти недомолвки, угрюмость обитателей «Медузы», параноидальные разговоры в вперемешку с явной неврастенией. От этого экзотического вояжа на планету Сверхдальнего Экстерра я ожидал по меньшей мере скучнейшего рабочего графика и быстрейшего завершения. Не любил я все эти дальности с их непохожестью на обычную Землю. И как профессиональный ксеноэколог, мог гарантировать, что всё именно так и есть. Но разбираться во всех местных неприятностях я лично не собирался.

– Ро, чем это ты поподчивал Элен, что она чуть не сбила меня с ног?

В столовую вошёл тот самый мужчина, который закрывался от меня в ординаторской этой ночью. Только теперь он выглядел совершенно по – иному. Можно б было сказать, что более сносно. Заметив меня, он тут же остановился, пытаясь оторвать от меня взгляд.

– На сколько я могу судить, вы и есть тот самый Макс Ковальский.

– Пожалуй, – согласился я.

– А я начальник всего этого хозяйства, Генрих Фаллада. Надеюсь, – он подошёл к столику и опустился на тоже место, где недавно сидела медиколог, – вы мне простите ту выходку ночью. Внезапно прерванный сон, да ещё и незнакомый посетитель… Ведь вся заурядность ситуации весьма очевидна?

– Если быть честным, то не совсем, – я внимательно стал смотреть на этого чудаковатого человека, который по своему странному усмотрению, каждую ночь проводит в ординаторской, а не в собственной каюте. – Скажите, что у вас на станции происходит? Направляясь сюда я получил совершенно чёткие наставления о сборе данных и анализе связанной лишь со смертью одного из афалинов. Теперь же выясняется, что погиб человек, батинавт, входивший в состав экипажа «Медузы». И что, по словам вашего же медиколога, его пытались спасти, но безуспешно. Тело до сих пор находится в океане. При всей казусности положения все воспринимают меня весьма неоднозначно и отчуждённо. Создаётся стойкое впечатление, что они напряжённо ожидают от меня определённых решений. Одно из которых состоит в том, чтоб я поскорее покинул Гекату!

Пытаясь прейти в себя, я упорно сжимал сцепленные на столе ладони.

– Знаете, – заговорщицки прошептал Фаллада, – я с вами полностью соглашусь. Сейчас на «Медузе» нет ни одного нормального человека, способного быть логически объективным с самим собой. Они все, мягко выражаясь, немного сошли сума. И пытаться найти среди них трезвомыслящего ещё та затея, обречённая на провал. Здесь этого делать я бы не рекомендовал. – Он обернулся на пустеющий проём ведущий на камбуз. – А уж тем более стремиться доверять кому – то или приобретать союзников…

– От таких слов веет паранойей и надуманной детективной лихорадкой, – я в упор смотрел на Фалладу. – Генрих, поймите меня правильно, я ведь не инспектор СКБ, а простой ксеноэколог. У меня совершенно иная сфера деятельности и интересов, можно сказать, что она больше относится к теоретическим выкладкам.

– Что поделаешь? Раз вы уже здесь, то стоит, наверное, внять некоторым советам. Тем более, рациональным и настойчивым. И если говорить откровенно, то заслуживает сочувствия то, в какое сложное положение вы попали. Ни чьей вины в этом нет. Есть лишь требование к выполнению поставленной задачи. Не зря же была послана космограмма. И смерть дельфина стала только причиной, чтоб вызвать на планету… необходимого специалиста и объективного свидетеля.

– Свидетеля чего?.. – растянуто проговаривая слова задал я вопрос.

– Реальности и действительности происходящего. К примеру, того, что в настоящем никакого батинавта Виктора Полозова не существует. А его гибель есть ошибочная фантазия и больной бред всего экипажа. Или, скажем, что никаких рыбных ферм с пастушьими отрядами касаток в бытности своей полностью отсутствуют на Гекате, как достоверный факт. А «Медуза» единственное стационарное строение землян в этом секторе Галактического Экстерра. Вот о чём стоит задуматься?..

Фаллада поднялся и крепко вцепившись в мой рукав, молча и настойчиво потащил из столовой. Мы словно виновники разразившегося несчастия очень быстро оказались в коридоре. Мои ожидания на долгожданный завтрак начали постепенно таять с каждым следующим шагом, увеличивающим расстояние между мной и камбузом.

– Постойте, Фаллада! Куда вы меня тащите?

– Не беспокойтесь, – уверенно отозвался Генрих, время от времени поглядывая назад. – У меня есть великолепный кухонный автомат с прекрасным меню. Сможете оценить и насладиться местной кулинарией.

– Ответьте, почему вы вчера меня не впустили? – мы резко остановились. Его подозрительный взгляд был наполнен недоверием. – И с кем спутали испугавшись и закрыв перед носом дверь? На Станции есть кто – то, кого следует опасаться? Это личность штатная или вне штата? Погибший батинавт…

Фаллада не дал мне продолжить.

– Послушайте, Макс, давайте на подобные вопросы я отвечу там, у себя, ради вашего же и своего блага. – Он начал заламывать себе руки. – Только не здесь. Там более безопасней и спокойней.

– Чтож, подчиняюсь вам. Но не стоит особо очень спешить, ведь я по обыкновению стараюсь запомнить обратную дорогу.

– «Медуза» не такая уж и большая. Привыкните.

Как ни странно, но явной надежды на предстоящий перекус у меня, всё же, никак не возникало. Подобное чувство основывалось только на одном весьма обманчивом ощущении – обречённости. И выражалась она в том, что придётся какое – то время выслушивать поучительные монологи вот этого самого старика, начальника Станции.

Но ведь когда – нибудь это должно было закончиться…

6

По дороге к ординаторской Генрих Фаллада мало о чём говорил. Его неразборчивое брюзжание скорее походило на нагромождение фраз больного шизофазией, чем на осознанную речь грамотного и нормального человека.

– «Погибший батинавт»… – саркастично пробурчал самому себе пожилой мужчина. – Никому из них нельзя доверять! Ведь они же все верят этой идиотской бессмыслице.

– Какой? – пытаясь не отставать от своего проводника спросил я.

– Самой что ни на есть, обычной. Той, которая создана этим чудовищем.

Я