О том, что в соседней «камере» томится ливонский государь, капитан узнал от тюремщиков, коим общаться с разбойниками никто не запрещал. Они и общались – передавали на волю вести, доставляли яства, вино, а иногда и приводили гулящих девок. С последними как раз и пришлось столкнуться Арцыбашеву в одну из ночей.

Как обычно, «ландскнехт» Михаил явился почти сразу после заката. Без стука, дабы не насторожить тюремную стражу. Лишь едва слышный скрип петель, лязганье да приглушенный шепот:

– Ваше величество, прошу вас за мной.

Зачем атаману разбойничьей шайки король, догадаться было несложно. Михаил из Утрехта, несомненно, отличался амбициозностью планов и вовсе не намеревался провести остаток дней в лесах или где-нибудь в Сибири – богатства и возможности европейских стран манили его куда больше. Поступить на службу к ливонскому королю – это было бы круто! Стать бароном, рыцарем… да на худой конец просто «капитаном ливонской стражи». Иметь хороший дом, семью, выезд с лакеями… Возможно, мечты разбойного вожака простирались и куда дальше сей обывательщины, король о том не знал – ему пока что хватало и этих своих предположений. Зачем атаману король, пожалуй, было ясно. А вот зачем королю – разбойник?

Спасти, как можно быстрее вытащить Машу, вот зачем! Сначала – лихой рейд в монастырь, а уж потом… Там видно будет! Этот не слишком-то продуманный и несколько скороспелый план оправдывало лишь сложившее у царственного узника ощущение полной безнадеги, точнее – желание ее хоть как-то порвать.

Вот и рвал. Со всех ног!

На праздник, путь и небольшой, но все же праздник, томившиеся в приказных подвалах сидельцы, многие из которых – люди весьма небедные, проплатили тюремным своим стражам новую порцию гулящих девок числом аж в дюжину – гулять, так гулять. Тем более праздник-то был не один, а два – день преподобной Евфросиньи и Преставление преподобного Сергия, Радонежского чудотворца. В этот день, по святым книгам, начиналось установленье зимы: тянулись к югу последние стаи перелетных птиц, начинались утренние заморозки – лужи покрывались первым тонким и хрустким ледком. Обычно на Сергия квасили капусту.

Приказное начальство в этот день оставило службу пораньше, с обеда – праздник же! Так что сидельцам никто не мешал гулять. Естественно, только тем, у кого имелись платежеспособные родичи и кого не нужно было «охранять со всем нарочитым старанием».

«Со всем нарочитым старанием» предписывалось охранять «королевича», что стражи и делали, сперва – со всем тщанием, а в последнее время – спустя рукава. Что и говорить, повезло, царственный узник оказался человеком смиренным, богобоязненным. Не бузил, криками зряшными горло не рвал, не ругался. Сидел себе тихохонько да что-то шептал про себя – видно, молился. Да и темница у него – изо всех темниц – первая! Стены толстые, дверь – пушкой не прошибешь, а в оконце разве что кошка пролезет. Хотя нет, не пролезет – решетка. Крепкая, кованая, на века сделанная – надежно.

– Ваше величество, – стоя у распахнутой двери, поторопил разбойничий капитан.

– Да-да…

Махнув рукой, узник одернул пиджак и, перекрестясь, пошел вслед за своим освободителем.

– Ваше величество, дверь низка – пригнитесь.

Важное предупреждение. Главное – вовремя. Арцыбашев уже успел садануться лбом о стену, а теперь уж и пригнулся – куда денешься?

В соседней «камере», где квартировал Михутря, оказалось еще темнее – хоть глаз коли, совсем ничего не видно. Впрочем, и с ночью нынче повезло – дождило. Верно, потому и не видно.

– Вот здесь вот прямо – одежда, ваше величество, – шепнул капитан. – Переодевайтесь. И желательно побыстрее. Стражники не будут ждать.

– Подкупили?

– Нет… Немножко по-другому устроили.

Ну да, конечно – кто ж рискнет выпустить «короля»?! Особу, брошенную в узилище по приказу самого государя! Или это не государь, а Щелкаловы? Хотя какая в принципе разница?

Наклоняясь и вытянув руки, Арцыбашев нащупал одежку. Какая-то плотная ткань, пуговицы… и что-то похожее на платок… Хламиды какие-то! Штанов, кстати, похоже, вовсе не было!

– Это женская одежда, – переодеваясь, шепотом пояснил атаман. – Придется уж ею воспользоваться. Грехи потом отмолим.

– Тоже мне, грех! – накинув поверх коричневых кримпленовых брюк (от той пиджачной пары, что нашлась на чьей-то даче) просторную женскую рубаху и юбку, молодой человек, как сумел, повязал платок и вслед за своим спасителем поспешил на видневшийся в распахнутую дверь дрожащий свет тускло горевшего факела.

Желтые языки пламени, чадя, выписывали на стенах черные гротескные тени, похожие на уродливый хоровод.

– Скорей, скорей, – позвякивая ключами, торопил стрелец в зеленом кафтане с заштопанным подолом. – Пошевеливайтесь.

– Погодь, Мыколай! – крикнули из соседней камеры, судя по смеху и женскому визгу, населенной весьма и весьма густо. – До утра ж договаривались… Проплатили…

– Так скоро ж и утро, – повел могучим плечом стражник. – Проплатили они… Давай ужо, поторапливайся.

– Посейчас… остатний у нас, в очереди.

– Очередь у них, ишь… Говорю ж, живее!

– Сейчас, сейчас!

Под глумливый смех в сводчатый коридор выпорхнули из темницы гулящие девки. Загомонили, замахали руками так, что едва не затушили факел.

– Да спокойней, спокойней, – прикрикнул на девок стрелец и, не дожидаясь, покуда его собрат закроет камеру на засов, махнул рукою: – Выходьте ужо… Одна, две… Стойте-ка! Вроде дюжина была…

– Потом еще две явились, Ядва да Колема, – нагло заявила одна из гулящих. – Их Кондратий привел.

– Ах, Кондратий, – поправив висевшую на поясе саблю, хрипло хохотнул страж. – А все святого из себя строит… Видать, и ему деньга нужна!

– Деньга всем нужна! – хохотнула девка. – Ай, Кузема, дай поцалую, а!

– Ну, цалуй, – нагнувшись, стрелец охотно подставил щеку.

Чмокнув стражника, гулящая повисла у него на шее, что-то зашептала на ухо…

– Добро, добро… – стрелец щурился, словно мартовский кот. – Ужо загляну к вашей бабке, Графена. Договорились! Яшку с собой возьму.

– Да хоть кота приказного! Только не Кондратия, больно уж он скучный. Все причитает да молится, не стрелец прям, а пономарь.

Так вот, со смехом и прибаутками, гулящие покинули подвал и, выбравшись на улицу, шмыгнули кусточками к круглой Пробойной башне, где, чуть приоткрыв ворота, их уже дожидался очередной подкупленный страж.

– Ну, как погуляли, девки?

– Тебя б так… Только в другое место!

– Да ну вас, корвищи. В следующий раз не пущу, – обиделся стражник.

– Ла-адно, не бери в душу. Ha-ко вот лучше деньгу. Поверх уплоченного.

– А вот это правильно, – закрывая ворота, караульный довольно рассмеялся. – Денежки – они всем нужны. Серебришко и на том свете серебришко.