— Нет, — отказалась Стилиана. — Мы сделаем это сейчас. Я отдохну завтра, а следующей ночью мы уедем.

— В наших обычаях говорить с братьями дольше, чем сейчас.

— В моих обычаях уйти, осуществив магию богов. — Она указала на Сириус, горящий глаз песьего созвездия. — Когда ты вернешься, она все еще будет смотреть на тебя. Мы здесь делаем серьезные дела, и чем скорее они превратятся в воспоминания, тем лучше.

Невысокий человек склонил голову. Испугался ли он? Она не могла больше ничего сказать — руны бились в голове, возвращая ее мысли к источнику.

— Я возьму ребенка.

— Не надо. Мне нужно подготовиться.

— Когда же можно?

— Я дам знак. Я должна подойти к воде. Ты сможешь сделать так, чтобы твои люди мне это разрешили?

— Они разрешат.

Стилиана шла к воде, будто ее тащили. Это было то самое место — грязная лужа, не больше, и тучи насекомых в свете луны. Но она видела то, чем это было на самом деле: глубокую расщелину, полную звезд.

— Что теперь? — спросила Фрейдис.

— Девушка будет отдана водам, и ее руна отторгнется от нее. Ребенок… Ада получит эту руну. Ты принесешь его. Это девочка, и арабы не будут страдать, что ее касается мужчина.

Напавшая на нее девушка пришла к ней в палаты дворца, без сомнения, через кухни, с помощью подкупа. Убийца думала застать ее врасплох, но Стилиана слышала, как она идет, вернее, слышала стон руны, которую она несла внутри. Руна дала ей просветление, и девушка знала, что, убив Стилиану, она сможет стать богом или сделать шаг в этом направлении. Их было всего двадцать четыре — рун во всех созданиях. Когда все руны соберутся вместе в одном теле, Один вернется на землю. Или, скорее, Один и есть двадцать четыре руны в одном теле — он воплотится в нем. Когда-то его рождение среди людей было предопределено. Теперь это не так. Она видела, как он погиб в пасти волка. Был ли он мертв везде? И если был, то останется ли он мертвым? Если она позаботится о том, чтобы он лежал в могиле, то, возможно, он останется там.

Стилиана опустила руку в воду и подержала ее там. Она чувствовала связь всех колдовских источников, начиная от холодных струй Хвергельмира на ледяных просторах Урсарбруннра, источника судьбы, в который она погружалась под Константинополем. Еще она чувствовала ледяные потоки первых рек, бравших начало в этих источниках, — холодные искры, которые зажгли жизнь на земле. Они были нитями, соединявшими ее с тремя мрачными женщинами, плетущими в центре мироздания судьбы всех людей.

Сколько магии было в этом колодце для того, кто был готов заплатить болью и отречением за возможность овладеть ею! Но она не была одной из этих людей. Еще две жизни назад она отдала столько, сколько хотела отдать.

Когда-то она совершила бы ритуал, заклиная именами трехликих богинь тьмы и смерти, призвала бы Хтонию и Беллону, богиню войны, пила бы горькое зелье. Теперь в этом не было необходимости. Наверное, она просто перестанет подавлять руны, даст им расти внутри нее, позволит лить свой пустой свет серых небес, источать животные запахи, разрешит звучать их песням и звону.

Ей тяжело было держать их в месте, где они должны быть. Колодец засасывал, как воронка, и ее руки вытянулись, словно она хотела вытащить свои символы обратно на край. Они принадлежали ей, и она никогда не отдала бы их, но она чуяла, что источнику нужна жертва, нужна кровь.

Она долго сидела, решая, что ей делать. Адиты не могли заставить ее уйти в тень с палящего солнца, и, пока она сидела, глядя в воду, они построили над ней навес. Нужно ли опустить туда ребенка? И как правильно это сделать? Магия — нечто подсознательное, ей нельзя научиться из книг, только не настоящей магии — такой, как эта. Она попросила о помощи богиню Гекату; молитва родилась инстинктивно, и во время молитвы Стилиане показалось, что она слышит вой собак. У нее появилось ощущение, будто она идет по камням великой стремнины и стоит на мгновение потерять концентрацию, как ее тут же смоет в бурный пенистый поток.

Она ожидала увидеть его сидящим на краю вод — мертвого бога с тонким гибким телом зловеще-болотного цвета и горящим безумием единственным глазом. Никого. Дух ее низвергнулся сквозь пески, в сухие могилы, где она лежала между костями мертвецов, и ее рот был забит пылью, как и ее мысли.

Ей нужно было зацепиться за вопрос: что же делать? Руна лежавшей без сознания девушки не может соединиться с ее рунами. У нее их четыре. Пять рун приблизит ее к числу двадцать четыре — числу, с которым она перестанет быть Стилианой и станет Одином.

— Джинн?

Это говорил Шаддад. Она не могла ему ответить. Ей казалось, что она тонет в воде и смотрит на него сквозь подернутую рябью поверхность.

— Тебе нужно пить. Ты не пила весь день. Так можно умереть.

Подошли три женщины и сели рядом у кромки воды. Они из племени? Наверное. Сосредоточить на них внимание было трудно. В руках у женщин были ручные прялки, они начали прясть, и спутанные нити звезд стали опускаться в колодец. Поймав одну, она увидела, как нить оплетается вокруг чего-то в глубине этой мерцающей тьмы. Она потянула за нить и ощутила натяжение. Она тянула снова и снова. Ей приходилось прилагать неимоверные усилия, ибо она вытаскивала со дна колодца что-то громадное. Уже можно было различить пойманное в звездные сети тяжелое тело. Она знала, что это волк, но продолжала тянуть.

Голова зверя показалась над водой, с челюстей капала слюна, мертвые глаза уставились на нее. Руны внутри нее издали вопль и возмущенно зашумели. Она чувствовала связь между собой и зверем, знала, что ей дали понять, что их судьбы связаны. Он что-то искал, водя носом по ветру и щелкая языком, словно пытался уловить его вкус.

— Что ты ищешь? — спросила Стилиана.

— Смерть, — ответил волк.

Перед Стилианой возникло видение: охваченная огнем чужая земля, боевые корабли, подходящие к холодному берегу по серой глади моря, мужчины, взмокшие под доспехами и не знающие, какой прием их ожидает. А потом — девушка, стоящая посреди разрухи на белой земле.

— Кто? — спросила Стилиана. Она не ждала этого. Она надеялась, что источник покажет ей способ отнять руну у девушки и отдать ее ребенку.

— Смерть, — сказал волк. — Моя смерть.

— Не ищи ее, — сказала Стилиана. — Если ты умрешь, история норн оборвется. Закончится время магии. И я тоже умру.

Она знала, что человек, ставший этим волком, был праведником, и взывала к его лучшим чувствам. Но волк не слушал. Он нырнул в воду, звездные нити обмотались вокруг рук Стилианы, отчаянно пытавшейся освободиться, и потянули ее вниз, в глубину, к смерти.

Руны вопили, делая все более широкие круги вокруг нее, ускользая от нее. Настало время.

— Сейчас! — сказала она.

Фрейдис бросилась в воду. В руках у нее был ребенок. Двое варягов тащили лежащую в беспамятстве девушку.

— Бросать ее?