— А вы чего шумите? — я выпалила первое, что пришло в голову от шока, увидев Артёма, который держался за стул, а лицо в крови.

— Ева, у нас свои семейные дела, иди к себе…, — Григорий пытался звучать мягче, но скорее напоминал неадекватного человека с безумными глазами. Я впервые увидела его таким.

— А я разве не семья? — подошла ближе к ним. Я не могла поверить, что он бьёт своего сына. Внутри всё спиралью крутится.

— Евочка, ты конечно же…, — его прервал звонок. Ругаясь, он вышел из гостиной.

Я подняла глаза на бугая. В его глазах я увидела столько презрения к себе, но почему? Он сразу же пошатываясь ушел наверх.

Пусть уходит, какое мне дело?

Пыталась убедить себя, но не смогла. Ему больно… Надо остановить кровотечение, поэтому сразу взяла лёд из кухни. Поднялась вслед за ним, он зашёл в ванную. Слегка трясущимися руками я смогла открыть дверь, а после ввалилась внутрь. Он стоял перед раковиной в одних джинсах и оторопел, увидев меня. У меня дыхание перехватило. Чувствовала прилив сильного жара по всему телу.

Мамочки! Он почти голый!

— Я принесла лёд, надо приложить, — тихо произнесла я, пытаясь не смотреть на его обнажённый торс.

— Довольна? Наслаждалась видом? — горько усмехнулся сводный, глядя на свое отражение в зеркале. — Или решила хорошенько рассмотреть меня?

— Я не могу поверить, что он тебя так сильно ударил. Это… это отвратительно, — обронила, медленно делая шаг к нему.

— Уходи. Я сам, — жёстко потребовал он.

Вот почему он так со мной? Я же помочь хочу.

— Повернись ко мне. Я не уйду, пока не сделаю то, за чем пришла сюда, — собравшись с силами, сказала я и подошла еще ближе к нему. Я чувствовала странную дрожь в теле.

Он повернулся ко мне, кровь по-прежнему текла, образуя лужицу на полу. Я почувствовала его запах, когда приблизилась к нему. Он пах резиной, древесиной и мятой — странное сочетание, но мне понравилось. Он не отвел глаз от меня, изучая и исследуя. Хотелось обнять себя руками, чтобы не чувствовать себя такой уязвимой перед ним.

— Зачем ты пришла?

— Я хочу помочь, — приложила пакет со льдом. — Надо приложить лёд или компресс, чтобы остановить кровь из носа.

Я осмелилась взглянуть прямо в его глаза. И очень зря. Сводный разглядывал меня откровенно, его взгляд стал томным и размытым, будто находился в трансе. Его тёмные глаза были порождением тьмы и самых неприличных желаний, которые тянут за собой на дно.

— Почему ты хочешь мне помочь? — низким голосом сказал он.

— Потому что я человек. Надо помогать людям, — осипшим голосом пробубнила. Его близость на меня странно влияет. Мои мысли путаются, а разум накрывает туманом.

Он молчал, а я взяла вату и намочила перекисью. Кровь уже не шла. Осторожно касалась его лица. Пальцы горели, что хоть лёд приложи к ним, всё равно не поможет. Я стояла слишком близко к нему. Сердце бешено билось, что могло пробить грудную клетку. Бугай начал тяжело и громко дышать через рот, обжигая дыханием мои пальцы.

— Вроде никаких серьёзных повреждений нет, — бросила я.

— Если думаешь, что после этого моё отношение к тебе изменится, то сильно ошибаешься, — его взгляд снова стал холодным и темным.

— Почему ты так со мной?

— Ты другого не заслуживаешь. Такая глупая, раз не поняла этого, — он сразу вернул меня в реальность своими словами.

— Чего заслуживаешь ты? Ты просто трус, который боится показать свою слабость, поэтому срывается и злится на весь мир, самое главное на себя самого! — мой подбородок начал предательски дрожать.

На минуту его лицо исказила боль. Потом он резко схватил мою руку, сжимая кисть.

— Осторожнее с высказываниями Ева, а то реально подумаю о том, чтобы хорошенько тебя отхлестать по заднице, — навис надо мной с хищным оскалом.

Я сразу покраснела, а кожа покрылась испариной.

Что он собрался сделать? Меня по… Господи!

— Убери от меня свои клешни! — взревела я и бросила в него ватой. — Дальше сам справишься!

— Я ещё хочу помыться, ты разве не хочешь помочь? — он усмехнулся нагло.

На долю секунды я подумала, что он может быть другим, но мгновенно возвратилась в реальность. Засунул в ледяную воду и вытащил.

— Да пошёл ты! — выскочила из ванной разъяренной фурией.

В комнате я пыталась успокоиться, отдышаться и упала лицом в подушку, заорав в нее. Как можно быть настолько невыносимым? Я несмотря на его ненависть, пошла помочь. У него камень вместо сердца? Ругала его на чём свет стоит. Да пошёл он В Перу Ньяуи!

Мой гневный монолог с собой прервал стук в дверь, а затем вовсе открыли и вошли.

— Можно? — спросил Григорий, после того, как уже вошёл.

— Да, — ответила я.

Я не отошла от увиденного, пребывала в смятении. Мне не хотелось разговаривать с ним.

— Я тебя сегодня напугал, прости за это, — продолжал подходить к кровати. — Хотел об этом поговорить с тобой. Ты боишься меня, понимаю… Я сам себя за это ругаю.

— Нельзя бить детей, — коротко говорю и пытаюсь максимально закрыться одеялом, как щитом.

— Конечно нельзя. Я первый раз в жизни поднял на него руку, — грустно вздохнул Григорий и сел на край кровати. — Я очень устал, Ева. Артём перешёл все границы.

— Почему? Что он сделал? — спросила я, ошеломленно уставившись на Григория.

— Артем избил одноклассника, душил его. Отец этого парня позвонил мне и рассказал все. Мне не хотелось верить, что мой сын способен на такое.

— Какой ужас! За что? Кого именно?

— Тихонов. Пытался выяснить всё у Артёма, а он лишь сказал, что просто ради забавы, — снова вздыхает. — Я один его воспитывал, хотел, чтобы вырос достойным человеком, но попал в плохую компанию. Он проявляет очень много жестокости и агрессии ко всем. Сегодня я не выдержал и поднял на него руку. Наверное, ты думаешь, что я плохой отец. Да, я сам считаю себя