Создавая свой вампирский роман, который потом был назван“Жребий”, я решил отдать дань литературного уважения (как сделал Питер Страуб в“Истории с привидениями”, работая в традиции таких “классических” автороврассказов о призраках, как Генри Джеймс, М.Р. Джеймс и Натаниэль Готорн).Поэтому я придал своему роману намеренное сходство с “Дракулой” Брема Стокера,и немного погодя мне начало казаться, что я играю в интересную – для меня покрайней мере – игру в литературный рэкетболл [18]. “Жребий” – мяч, а“Дракула” – стена, и я бью о стену, чтобы посмотреть, куда отскочит мяч, иударить снова. Кстати, некоторые траектории были крайне интересными, и яобъясняю этот факт тем, что хотя мой мяч существовал в двадцатом веке, стенабыла продуктом девятнадцатого. В то же время, поскольку сюжет с вампирами вкомиксах, на которых я вырос, являлся одним из основных, я решил использовать иэту традицию [19].

Вот несколько сцен из “Жребия”, параллельных сценам из“Дракулы”: кол, вбитый в Сьюзан Нортон (у Стокера – в Люси Вестенра),священник, отец Каллахан, пьет кровь вампира (в “Дракуле” Мина Мюррей Харкервынуждена принять столь же извращенное причастие у графа под его памятные,вселяющие ужас слова: “Мой изобильный, хотя и временный, источник…”), когдаКаллахан пытается войти в церковь, чтобы получить отпущение грехов, у негозагорается рука (в “Дракуле” Ван Хельсберг касается лба Мины облаткой, чтобыочистить ее от нечестивого прикосновения графа, но облатка вспыхивает, и у Минына лбу остается ужасный шрам). Ну и, разумеется, толпа бесстрашных охотников навампиров, которая есть в обеих книгах.

Естественно, из “Дракулы” я решил использовать те сцены,которые произвели на меня наибольшее впечатление; кажется, что Стокер писал ихсловно в лихорадке. На примете у меня были и другие, но в окончательный вариантони не попали – как не попал, например, эпизод с крысами. В романе Стокераотряд бесстрашных охотников на вампиров – Ван Хельсинг, Джонатан Харкер, докторСьюард, лорд Годалминг и Квинси Моррис – входит в подвал Карфакса, английскойрезиденции графа. Сам граф давно покинул сцену, но оставил несколько своихгробов для путешествий (ящиков, наполненных землей его страны) и уготовилдругие неприятные сюрпризы. И вот вскоре после появления бесстрашных охотниковза вампирами подвал заполняют крысы. В соответствии с легендами (а Стокер всвоем романе использует поразительное количество связанных с вампирами легенд ипреданий) вампиры обладают властью над мелкими животными: кошками, крысами,ласками (и, возможно, республиканцами, хе-хе). Дракула послал этих крыс, чтобыпощекотать нервы нашим героям.

Однако лорд Годалминг это предусмотрел. Он вып??скает изсумк?? пару терьеров, и они быстро справляются с крысами Дракулы. Я решил: пустьБарлоу – мой эквивалент графа Дракулы – тоже использует крыс, и создал дляэтого в городе из “Жребия” открытую свалку, где крыс видимо-невидимо. На первойсотне страниц я несколько раз упомянул об этих крысах и до сих пор получаюписьма: читателей интересует, может, я просто потом забыл о собственных крысах,говорил я о них для того, чтобы создать атмосферу, или в них есть какой-тодругой, потаенный смысл?

На самом деле в черновом варианте крысы фигурировали у меняв сцене настолько отталкивающей, что мой редактор в “Даблдэй” (тот самый БиллТомпсон, которого я упомянул в предисловии) настоятельно посоветовал исключитьее из романа и заменить чем-нибудь другим. Я поворчал, но послушался егосовета. В издании “Жребия” издательства “Даблдэй” (в серии “Новая американскаябиблиотека”) врач Джимми Коди и мальчишка Марк Петри, который повсюду егосопровождает, выясняют, что “король вампиров”, как ярко выражается ВанХельсинг, почти наверняка живет в подвале местного доходного дома. Джиммиспускается туда, но лестница обрушивается. А из досок пола под ней торчат ножи.Джимми падает прямо на лезвия и умирает: сцена, полная того, что я называю“ужасом”, – в противоположность “страху” и “отвращению”; она – как бы серединапути.

Однако в первом варианте романа лестница была крепкой.Джимми спокойно спускался и обнаруживал – с роковым опозданием, – что Барлоупризвал всех крыс со свалки в подвал доходного дома Евы Миллер. Подвал стал длякрыс настоящим “ХоДжо” [20], а Джимми Коди – главным блюдом. Крысы сотняминабрасываются на него, и мы смущены (если это верное слово) видом доброгодоктора, который, преодолевая их тяжесть, пытается подняться по лестнице. Крысыу него под рубашкой, в волосах, они кусают его руки и шею. А когда он хочетвыкрикнуть предупреждение Марку, крыса забирается ему в рот и, пища,устраивается там.

Мне нравилась эта сцена, потому что, как я полагал, она даетвозможность объединить предания о вампирах с другими ужасами. Но мой редакторнастаивал, что это чересчур, и постепенно я с ним согласился. Может быть, он иправ [21].

На предыдущих страницах я сделал попытку уловить некоторыеразличия между научной фантастикой и жанром ужасов, между научной фантастикой ифэнтези, между ужасом и страхом, между ужасом и отвращением – скорее напримерах, чем при помощи определений. Все это неплохо – но, вероятно, стоитвнимательнее присмотреться к чувству ужаса, и опять-таки стараясь не датькакое-то определение, а увидеть его воздействие. Что делает ужас? Чтозаставляет людей стремиться к нему.., почему они готовы платить за то, чтобы ихнапугали? Почему появляется на свет “Изгоняющий дьявола”? И “Челюсти?” И“Чужой”?