– Папочка, я устала, – глотая слезы, сказала маленькаядевочка в красных брючках и зеленой блузке. – Давай отдохнем!

– Еще нельзя, малышка.

Крупный, широкоплечий мужчина в поношенном и измятомвельветовом пиджаке и гладких коричневых диагоналевых брюках и девочка, держасьза руки, быстро шли по Третьей авеню в Нью Йорке, почти бежали. Он оглянулся,зеленая машина по-прежнему медленно двигалась вдоль бровки тротуара.

– Пожалуйста, папочка. Прошу тебя.

Он вдруг увидел, какое у нее бледное лицо. Под глазами –темные круги. Он поднял ее и взял на руки, надолго ли его хватит? Чарли уже непушинка, а он тоже устал.

Было пять тридцать пополудни, и Третья авеню кишела народом.

У него устала рука, он пересадил Чарли на другую. Быстрооглянулся зеленая машина по-прежнему следовала за ними на расстоянии вполквартала. Двое на переднем сиденье, третий, наверное, сзади.

КУДА ЖЕ МНЕ ТЕПЕРЬ?

Ответа на вопрос у него не было. От усталости и страха мыслипутались. Знали, когда его подловить, сукины дети, знали, что делают. У негобыло одно желание – присесть на грязную кромку тротуара, выплакать отчаяние истрах. Но это не ответ. Ведь взрослый он. Ему следовало думать за них обоих.

Он оглянулся – зеленая машина приблизилась; спина и ладони унего еще больше взмокли. Если они знают, если они действительно знают, как малоэнергии в нем осталось, могут попробовать схватить его прямо здесь, несмотря натолпы людей вокруг.

В Нью-Йорке, если несчастье не с тобой, а с кем-то другим, утеб появляется какая-то странная слепота. «Наверно, они читали мое досье», – вотчаянии думал Энди. Если да, тогда – конец, остается только кричать. Когда уЭнди заводились кое-какие деньги, странные вещи с ним как будто переставалипроисходить. Те странные вещи, которые их интересовали.

НЕ ОСТАНАВЛИВАЙСЯ, ИДИ.

СЛУШАЮСЬ, БОСС. ТАК ТОЧНО, БОСС. КУДА?

В полдень он оказался в банке – сработал его радар: сноваэто странное ощущение их дыхания за спиной. Денег, которые были у него вНью-Йоркском банке, хватило бы им с Чарли на какое-то время. И вдруг – какстранно – у Энди Макги не оказалось на текущем счету никаких сбережений.Осталась только бесполезная чековая книжка. Все, что было, будто растворилось ввоздухе. И тогда он понял, что они действительно выбрали именно этот момент дляудара. Неужели все это решилось всего пять или шесть часов назад?

Но, может, немного энергии все же осталось. Совсем чутьчуть.Почти неделя прошла с того дня, когда слушатель курса «Поверь в себя» снавязчивой идеей самоубийства пришел на очередное вечернее занятие в четверг иначал с устрашающим спокойствием толковать о том, как покончил с собойХемингуэй. А на выходе Энди, как бы невзначай обняв за плечи человека,охваченного идеей самоубийства, мысленно дал ему посыл. Теперь же он с горечьюдумал, стоило ли это делать. Ибо, похоже, именно ему и Чарли придетсярасплачиваться. Он надеялся, хоть...

Нет. Отогнал мысль прочь, испугавшись, почувствовавотвращение к себе. Не следует никому желать плохого.

Ну хоть чуточку, молил он. Всего-то, боже, лишь малуюмалость. Лишь столько, чтобы вместе с Чарли выбраться из этого переплета.

И, о боже, как ему пришлось бы расплачиваться... К тому же втечение месяца после этого он практически бездействовал бы подобно радио сперегоревшей лампой. Может, в течение шести недель. А может, и в самом деле былбы мертв: бесполезный мозг сочился бы из ушей. А что же тогда было бы с Чарли?

Они шли по Семнадцатой улице, впереди светофор переключилсяна красный свет. Поток машин двигался по поперечной авеню, на перекресткескапливались пешеходы. Внезапно он осознал, что именно здесь люди из зеленоймашины могут схватить их. Живыми, если сумеют, конечно, но если запахнетжареным... им ведь, вероятно, рассказали и о Чарли.

МОЖЕТ, ОНИ И НЕ ХОТЯТ ОСТАВИТЬ НАС ЖИВЫМИ. РЕШИЛИ ПРОСТОСОХРАНИТЬ СТАТУС КВО. КАК ВЫ ПОСТУПАЕТЕ С НЕРЕШАЕМЫМ УРАВНЕНИЕМ? СТИРАЕТЕ ЕГО СДОСКИ.

Нож в спину, револьвер с глушителем, а может, что-нибудь иеще более хитрое – капля редкого яда на конце иглы. Конвульсии на углу Третьейи Семнадцатой. Инспектор, у этого человека, похоже, сердечный приступ.

Ему необходимо попытаться собрать оставшуюся в нем малостьэнергии. Другого выхода просто нет.

Они дошли до стоявших на перекрестке пешеходов. Напротивоположной стороне горели и казались вечными слова «не переходить». Оноглянулся. Зеленая машина остановилась. Дверца открылась, и из машины вылезлидвое в строгих костюмах. Они были молоды и гладко выбриты. Выгляделизначительно свежее, чем Энди Макги.

Он попытался протолкнуться через толпу, судорожно ищаглазами свободное такси.

– Эй, ты...

– Бога ради, парень!

– Осторожно, мистер, вы наступили на мою собачку...

– Извините... извините... – в отчаянии повторял Энди. Онискал такси. Но его не было. В любое другое время улица была бы набита ими. Ончувствовал, что люди из зеленой машины приближаются к ним, готовые схватить егои Чарли, забрать их бог знает куда, в Контору, к черту на рога или сделатьчто-нибудь еще похуже...

Чарли положила голову ему на плечо и зевнула. Энди увиделпустое такси.

– Такси! Такси! – закричал он, размахивая изо всех силсвободной рукой.

Те двое, сзади, отбросив всякое притворство, побежали. Таксиподъехало.

– Стой! – закричал один из них. – Полиция! Полиция!

Женщина где-то сзади вскрикнула, и толпа начала рассыпаться.Энди открыл заднюю дверцу такси и подсадил Чарли. Затем нырнул сам.

– Ла Гардия, жмите, – сказал он.

– Стой, такси. Полиция!

Таксист повернул голову на голос, но Энди дал мысленныйпосыл – совсем небольшой. Боль кинжалом пронзила ему голову и тут же отпустила,оставив несильное ощущение, подобно утренней ноющей боли – так бывает, когдаотлежишь шею.

– Они, думаю, гонятся вон за тем черным в клетчатой кепке, –сказал он таксисту.

– Точно, – сказал водитель и спокойно отъехал от бровки,двинувшись по Восточной Семнадцатой.

Энди оглянулся. Двое одиноко стояли на бровке тротуара.Остальные пешеходы явно чурались их. Один из тех двоих снял с поясарадиотелефон, заговорил. Затем они исчезли.