Браунинг сделал ошибку, сняв в фильме настоящих уродов:

В обществе ужаса мы чувствуем себя относительно спокойно,лишь пока видим молнию на спине чудовища и понимаем, что все это понарошку.Кульминационный момент “Уродов” – это когда Живой Торс, Безрукое Чудо и сестрыХилтон – сиамские близнецы – вместе с прочими скользят и хлюпают по грязи вследза кричащей Клеопатрой – это для зрителя уже чересчур. Даже безропотныекинотеатры МГМ, получившие право проката этого фильма, отказывались егодемонстрировать, и Карлос Кларенс в “Иллюстрированной истории фильмов ужасов”(Illustrated History of the Horror Film) (Каприкорн Букс, 1968) говорит, что вовремя единственного сеанса в Сан-Диего “женщина с криком побежала по проходу”.Фильм настолько урезали, что один критик даже пожаловался: он не понимает, чтосмотрит. Далее Кларенс сообщает, что в течение тридцати лет фильм был запрещенв Соединенном Королевстве, в стране, которая, наряду с прочим, дала миру ДжонниРоттена [28], Сида Визиуса [29], “Хнычущее дерьмо” [30] изамечательный обычай “паки-бэшинг" [31].

Сейчас “Уродов” иногда показывают по кабельному телевидению,и, возможно, после выхода этой книги они появятся на видеокассетах. Но вплотьдо настоящего времени фильм вызывает жаркие споры среди любителей жанра ужасов– и хотя многие о нем слышали, своими глазами его мало кто видел.

4

Оставив на время уродцев, подумаем, что еще мы считаемнастолько ужасным, чтобы обозвать древнейшим на земле бранным словом?Причудливые злодеи Дика Трейси [32], из которых самым ярким примером можетпослужить Флайфейс, и главный враг Дона Уинслоу Скорпион, у которого настолькожуткое лицо, что он прячет его под маской (хотя иногда снимает ее, чтобыпоразить противников), и, говорят, служители зла тут же падают замертво отсердечного приступа, испуганные буквально до смерти. Насколько мне известно,ужасная тайна закрытого лица Скорпиона так и не была открыта (прошу прощения закаламбур, хе-хе), но неустрашимому коммандеру Уинслоу однажды удалось открытьлицо дочери Скорпиона – у нее оказалось застывшее мертвое лицо трупа. Этаинформация доводится до затаивших дыхание читателей курсивом – застывшеемертвое лицо трупа! – чтобы усилить впечатление.

"Новое поколение” чудовищ из комиксов, пожалуй, лучшевсего представляют те, что созданы Стеном Ли в “Удивительных комиксах”, где накаждого супергероя, такого, как Спайдермен или Капитан Америка, приходятсядесятки уродливых существ: доктор Октопус (известный детям всего читающегокомиксы мира как Док Ок), чьи руки усилены чем-то похожим на движущийся лесубийственных шлангов от пылесоса; Сэндмен, похожий на шагающую песчаную дюну;Стервятник; Стер-гон; Ящер; и самый страшный из них – доктор Рок, который былтак изуродован в процессе поиска запретных знаний, что теперь напоминаетбольшого звякающего киборга в зеленой шляпе; он смотрит на мир сквозь разрезыглазниц, похожие на бойницы средневекового замка, и в буквальном смысле словаобливается потом. Супергерои с элементами чудовищности во внешности выглядятменее выносливыми. Правда, мой любимец Пластиковый Человек (которого всюду сопровождаетего удивительный чокнутый приятель Вузи Уинкс) никогда не теряет сил, РидРичарде из Фантастической Четверки похож на него, а его ближайший помощник БенГримм (по прозвищу Тварь) смахивает на застывший поток лавы, но это скорееисключения, нежели правило.

До сих пор мы говорили о ярмарочных уродах и о карикатурах,которые можно иногда встретить в разделах юмора, теперь давайте немногоприблизимся к сути. Спросите себя, что вы считаете чудовищным или ужасным вповседневной жизни? Только не делайте этого, если вы врач или медсестра: этимлюдям приходится часто сталкиваться с отклонениями от нормы, и они привыкли ихне замечать; почти то же самое можно сказать о полицейских и барменах.

Ну а все остальные?

Возьмем полноту. Насколько толстым должен стать человек,чтобы перейти черту и превратиться в чудовище? Уж конечно, не настолько, какженщина, посещающая “Лейн Брайант” [33], или мужчина, который покупает себекостюмы в магазинах для толстяков. А если он уже не может ходить в кино или наконцерт, потому что его ягодицы не умещаются на одном кресле?

Вы понимаете, что я говорю о полноте не в медицинском илиэстетическом смысле и не покушаюсь на “право быть толстым”; я говорю не оженщине, которую вы встретили на деревенской дороге, когда она в летний деньходила за почтой: ее гигантские ягодицы втиснуты в брюки, щеки отвисли ираскачиваются, живот выпирает из-под незастегнутой белой блузы, как тесто; яговорю о той точке, где излишек веса переходит границы нормы и превращается внечто такое, что, независимо от того, морально это или аморально, притягиваетваш взгляд, покоряет его. Я рассуждаю о вашей – или моей – реакции на техогромных людей, глядя на которых мы начинаем гадать, как они совершают обычныечеловеческие действия: проходят в дверь, садятся в машину, звонят домой изтелефонной будки, наклоняются, чтобы завязать шнурок, принимают душ и такдалее.

Вы можете сказать мне: Стив, ты опять говоришь о ярмарке – отолстой женщине в девчоночьей розовой юбке, о близнецах, ставших бессмертнымиблагодаря Книге рекордов Гиннесса: они уезжают от камеры на крошечных моторныхскутерах, и их ягодицы торчат по обе стороны, словно оживший сон о невесомости.Но на самом деле я веду речь не об этих людях, которые живут в своем особоммире, где совсем иные представления о норме: насколько уродливым вы будете себячувствовать, даже если весите пятьсот фунтов, в обществе лилипутов, живыхскелетов и сиамских близнецов? Норма – это социологическая концепция. Естьстарый анекдот о двух африканских лидерах, которые встречаются с Кеннеди, апотом возвращаются домой на одном самолете. Один из них говорит другому:“Кеннеди! Что за нелепое имя!” Аналогичный эпизод есть в “Сумеречной зоне” (в“Глазах наблюдателя”); в нем рассказывается об ужасающе уродливой женщине,которой в ..надцатый раз не удалась пластическая операция.., и только в самомконце выясняется, что она живет в будущем и люди там выглядят как изуродованныегуманоидными чертами свиньи. “Уродливая” женщина по нашим стандартамнеобыкновенно красива.