к морде коня. Тот с готовностью облизал горлышко. – А будь тут брага, он бы уже на дыбы встал. Он у меня такой: как глоток сделаю, так пешим иду. Не подпускает.

«Противник вождения в нетрезвом виде», – вяло подумала я, оглядывая коня.

– Так что пей спокойно.

В своем нормальном состоянии я бы, вероятно, ужаснулась перспективе пить из фляги, облизанной конем, но сейчас мне было не до брезгливости. Я с жадностью глотнула воды, удивившись тому, какая она холодная. Потом вспомнила, что недалеко от свирских стен течет ручей. Вероятно, ее набрали совсем недавно. Я сделала еще глоток и наконец подняла голову, чтобы поблагодарить воина.

Тот стоял рядом со своим конем, обхватив рукой мощную шею и прижавшись щекой к конской щеке. Видимо, для обоих эта поза была привычной, потому что животное замерло, впитывая ласку.

– Спасибо! – поблагодарила я.

– Не за что, красавица. – На лице воина засияла задорная улыбка, впрочем, повернувшись к Улебу, он вмиг посерьезнел. – Что тут стряслось, Улеб?

В моей голове разом прояснилось, и я поняла, что мне срочно нужно отыскать Альгидраса, узнать, что с ним.

– Олега к позорному столбу поставили, – досадливо ответил Улеб.

– Без шума прошло? – быстро спросил воин.

– До мечей не дошло, – коротко ответил Улеб. – Пошли, девонька. Присядешь.

Он явно хотел избежать дальнейших расспросов. Меня же что-то смутило в его ответе, и вдруг нестерпимо захотелось узнать, что думают об этом люди княжича.

– Мне уже лучше. – Я растянула губы в улыбку и посмотрела на Улеба. – Можете говорить. Я подожду.

Улеб нахмурился и повернулся к Гориславу:

– Златан обвинил Олега. Сказал: со слов княжича.

– Златан? – Горислав тоже нахмурился, и оказалось, что когда он не сверкает улыбкой направо и налево, то выглядит очень серьезным. И взгляд у него цепкий – вон как в Улеба впился.

– Почему он с вами не поехал? – спросил Улеб.

Конь Горислава всхрапнул, тот скинул поводья и, нагнувшись под лошадиной шеей, передал их кому-то с коротким «прими».

Один из людей в синем перехватил поводья и отвел коня к крепостной стене, где слева от отворенных ворот стояло еще шесть лошадей, включая вороного с белой полосой. Княжич приехал с половиной дружины.

Горислав бросил на меня короткий взгляд. Я улыбнулась самой беспечной улыбкой, на какую сейчас была способна, и отошла чуть в сторону, усердно поправляя браслет на запястье и делая вид, что я из тех девиц, у которых две мысли в голове одновременно не уживаются. То, как быстро Горислав принял это на веру, в другое время могло бы меня обидеть. Но сейчас было не до того.

– Сказал, дело у него тут. Княжич велел. – Горислав понизил голос, но мне все равно было слышно. Говорил он медленно, словно раздумывая.

– Он в этот приезд от браги не просыхал, – так же негромко проговорил Улеб. – Отчего?

– Да кто его знает? Он так уже седмицы две. Точно подменили.

– А началось когда?

Наступила пауза, и я украдкой оглянулась. Горислав, нахмурившись, смотрел в одну точку.

– Началось, говоришь, когда…

Я затаила дыхание, понимая, что вот только что Горислава озарило какой-то мыслью. Однако молодой воин тут же улыбнулся Улебу:

– Да леший его знает! По пути сюда вроде. Я и не понял сразу.

Улеб испытующе смотрел на него какое-то время, пока не понял, что продолжения не будет.

– Ну, теперь Перун его к себе прибрал, – пробормотал наконец Улеб.

– До смерти дрались? – спросил Горислав, ненавязчиво меняя тему. – А то мы все пропустили.

– Князь наказал до первой крови.

– Тогда отчего у него нутро наружу?

– Оступился княжич. Пойдем, Всемила! – обратился ко мне Улеб, решивший, видимо, закрыть тему.

Я обернулась к ним как раз вовремя, чтобы увидеть, как нахмурился Горислав, словно вновь о чем-то задумался. Я бы многое отдала за то, чтобы узнать, что творится в его темноволосой голове.

Улеб медленно пошел прочь, пробираясь сквозь людской ручеек, движущийся к воротам, – прочь из Свири. А я, повинуясь порыву, вновь обернулась к Гориславу, который в задумчивости грыз заусенец, глядя прямо перед собой.

– Почему Златан соврал?

Горислав вздрогнул и вскинул недоуменный взгляд. Выглядел он так, словно с ним заговорил столб. В карих глазах было искреннее удивление.

– Что?

– Почему Златан соврал? – терпеливо повторила я.

На губах Горислава заиграла жизнерадостная улыбка, вмиг изменившая его лицо. Воин Миролюба сделал шаг вперед, взял меня за плечи и весело выдал:

– Такая красавица должна о платьях думать да о том, как княжичу детей рожать будет. – На его лице вдруг появился комичный испуг. – Или ты уже?

– Что «уже»? – не поняла я.

– Понесла уже? – страшным шепотом осведомился Горислав.

– Дурак ты! – вспыхнула я от такого предположения.

– Ну и хвала богам. А то как же мы без Миролюба? Как засядет с тобой и с дитем в светелке… Знаю я вас, зазноб таких.

– Как есть дурак! – с чувством произнесла я, круто разворачиваясь, и, лишь отойдя на пару шагов, поняла, что это был четко рассчитанный прием, чтобы вывести меня из равновесия и избежать расспросов. Да когда же я перестану на это попадаться?!

Я быстро обернулась, но Горислав уже присоединился к воинам княжича. Они стояли кружком и о чем-то шептались, и на лице Горислава не было и тени веселья.

Ох, непростая дружина у Миролюба. Надо бы ему об этом намекнуть. Впрочем, может, она под стать тому, кому служит?

Брат Алвар,

нет той силы, что может заставить меня вновь стать тебе другом. Я уже однажды был им и едва не поплатился за это жизнью. Я не верю, что остался жив лишь потому, что ты был так добр ко мне! Зато верю в то, что в этот раз вы не могли убить мальчика с острова хванов, потому что сказания не врут. Не лги мне, Алвар. Я слишком хорошо тебя знаю. Святыня затмила твой разум. И теперь, когда ты запечатал мою судьбу священным знаком, ты боишься. И я бы многое отдал сейчас за то, чтобы увидеть страх в твоих глазах.

Ты прав в одном: я действительно больше не младший брат тебе. Мы равны. Если ты вправду хочешь показать свою добрую волю, пришли мне свитки. Ибо пророчества начали сбываться. Просто быть в стороне мы уже не сможем!

Я мог бы поклясться, что не использую полученные знания во вред тебе, но это было бы неправдой, коль скоро мы служим разным Святыням. Поэтому выбор за тобой. Если же ты решишь, что делиться со мной знаниями слишком опасно, знай, что ты сам сжигаешь последний мост. Я все равно узнаю правду, Алвар. И ответом на твой невысказанный вопрос, помогу ли я тебе, тоже станет «нет».

Я не стану спрашивать, отчего твой ответ пришел так быстро, но от души надеюсь, что ты не затеваешь того, о чем мы оба пожалеем.

Альгар Путь героя тернист и сложен,Редко кто быть захочет рядом.Мало кто от души поможет,Чаще судят и словом, и взглядом.Мало кто этот путь одолеет –В вечность путь, прямиком в былины,Где герои в боях не стареют,Где не гнут пред врагами спины,Где с годами забудутся лица,Но останутся память и славаО героях, чьих жизней страницыПревращались в истории главы.

Глава 4

Я почти не удивилась, когда Улеб свернул на улицу, ведущую к дому Радима. Наш путь прошел в молчании. Лишь раз Улеб спросил, все ли хорошо и дойду ли я до дома. Я заверила его, что со мной все в порядке, хотя на самом деле ни о каком порядке речи не шло. В голове у меня до сих пор шумело, и я то и дело сглатывала горькую слюну. Впрочем, мой ответ Улеба удовлетворил, потому что думал он в тот момент о чем-то совершенно другом. Мне же оставалось лишь бороться с дурнотой и ждать вестей. Я понятия не имела, как теперь себя вести и чего ожидать. Что будет с Альгидрасом, Радимом, со всеми нами?

Уже подходя к дому Радима, я набралась храбрости спросить у Улеба, что с Олегом. На что получила короткое:

– Жив.

– А где он?

– К чему тебе теперь?

На этот вопрос я не нашла что ответить.

Улеб толкнул незапертую калитку, и мы вошли во двор. Сперва мне показалось, что здесь никого нет – так тихо было вокруг: ни привычного щебетания маленьких помощниц Златы, ни возни большеухого пса. Однако стоило нам направиться к двери, как по ступенькам опрометью сбежала сама Злата. Она куталась в теплую шаль, точно была нездорова. Впрочем, возможно, так и было, потому что на ее бледном лице ярко выделялись лишь глаза. Из-под платка выбилась прядь русых волос, а еще я с удивлением увидела, что жена Радима почему-то босиком.

– Ну что там, Улеб? –