Неделя к концу подошла, завтра в травмпункт. Никита себя вечером в зеркало осмотрел. Отёк с глаза и губы уже сошёл, а «красавчик» ещё тот. Но работать можно.

Утром больничный закрыл, в больницу направился, хотя сегодня ещё можно пофилонить. Завотделением поздоровался, осмотрел физиономию Никиты.

– Ещё дня три-четыре и видно не будет. Завтра с документами ко мне. Сделаем ксерокопии – паспорт, диплом, сертификат. Через три дня на учёбу, не забыл?

– Как можно?

– Тогда бывай.

Два дня Никита документами занимался. Ксерокопии всех документов, копии заверить в отделе кадров. Стопка бумаг, учитывая копию трудовой, да приказ об откомандировании, толстой вышла. В бухгалтерию за деньгами – за больничный, зарплата, командировочные, проездные. А посчитал сумму дома, не очень-то много получилось. Удивлялся он, видя по телевизору, как бодро докладывают губернаторы первому лицу о зарплатах в руководимых ими регионах, учителям, врачам. Откуда такие цифры? У рядового врача, с учётом сверхурочных, надбавок, даже на полторы ставки столько не выходит. Слишком радужные цифры!

Веронике позвонил, предупредил, что уезжает на два месяца на учёбу в столицу. Больше и сказать некому. Лёшка Троян в курсе, а больше друзей не было.

В столицу поездом выехал, если самолётом летел бы, оплатили не полную стоимость. Чай, не депутат или начальник. За свои кровные – пожалуйста. Зато отоспался в поезде отменно, под перестук колёс, покачивание. И соседи по купе попались интересные, есть о чем поговорить. Бывает, не везёт, когда попутчики с первых километров пути выпивать начинают.

С вокзала в институт усовершенствования. В деканате документы оформил, в общежитие устроился. Условия вполне приличные. Комната на двоих, на четыре комнаты душ, санузел, чистенько. Успел по окрестностям пройтись, самое главное – с остановками общественного транспорта ознакомиться. Ему здесь два месяца жить, все маршруты изучить надо. Все занятия при клиниках, в разных местах города, в зависимости от темы.

Первый день немного сумбурный, как всегда бывает. Курсанты знакомились между собой, с преподавателем. День выдался чисто теоретическим – основы лапароскопии, возможности, техника. На второй день практика. Нескольким курсантам, Никите в том числе, поручили осмотреть вновь поступивших пациентов.

Никиту планировали поставить вторым хирургом, а ведущим – профессора. Это удача. Профессор – светило, а в медицине он, как генерал в армии. В истории болезни диагноз – желчнокаменная болезнь. Никита вошёл в палату.

– Кто Давыдов?

– Я! – отозвался мужчина с угловой койки.

Первая неожиданность. Фамилия русская, а пациент явный армянин внешне и акцент есть.

– Вы Давыдов? – решил уточнить ещё раз Никита.

– Могу паспорт показать.

– Зачем? Мы не в полиции.

Никита выслушал жалобы, осмотрел, пропальпировал пациента. Сомнения в диагнозе возникли. Его бы не оперировать, а сутки-двое понаблюдать надо. В родном городе Никиты армян много, город южный. Дважды он с такими случаями сталкивался. Есть у армян такая болезнь, так и называется – армянская, но в справочниках последних лет она политкорректно переименована в периодическую. Так же, как в Америке негров стали называть афроамериканцами. Проявляется болезнь внезапными периодическими болями в животе. И периоды эти могут быть разными. Болезнь генетически обусловлена, может маскироваться под другие – язву желудка, желчнокаменную болезнь. Хирурги, особенно те, кто работает в средней полосе России или на Севере страны, редко с такой патологией сталкиваются. Ошибаются, пациента на операционный стол, вскрывают брюшную полость, а там всё в порядке. В Ереване есть институт, где изучают и лечат эту болезнь. Сами армяне далеко не все знают о присущей их нации болезни. Похоже – сейчас именно такой случай. Да ещё фамилия с толку сбивает.

– Простите, Вы не из Эдиссеи?

– Да, а как Вы узнали?

Были у Никиты пациенты из этого села. При Екатерине II переселились, спасаясь от резни турков, в знак благодарности переделали свои фамилии на русский лад. Был Давидян, стал Давыдов.

Никита к преподавателю, объяснил ситуацию. Тот к профессору. Вокруг Никиты в коридоре курсанты собрались. Случай неординарный. Чтобы курсант, второй день на учёбе, диагноз оспаривал? Нонсенс! Профессор сам пациента осматривать пошел. Один из курсантов к Никите.

– Повыпендриваться хочешь? – подколол его.

– Если ты в диагнозе уверен, иди, будешь вторым хирургом.

– А оно мне надо? – стушевался оппонент.

Профессорский осмотр затянулся на полчаса. Когда он вышел из палаты, как-то грозно посмотрел на Никиту.

– Это Вы заподозрили армянскую болезнь?

– Я, – виновато признался Никита.

Грозный вид профессора мог говорить об одном, ошибке.

– Вы не занимались наукой? Скажем – материал для диссертации собираете?

– Нет, я практик.

– А зря! Кстати, армянская болезнь в России недостаточно изучена. Не хотели бы взяться за кандидатскую? Надеюсь, в Ваших краях материала наберется достаточно.

– Увольте, профессор! Боюсь, не осилю.

– Подумайте хорошенько! Я бы помог, был научным руководителем. Пациенту, Давыдову, я назначил консервативную терапию. Понаблюдаем пару-тройку дней.

Профессор направился к своему кабинету. Курсанты, стоявшие неподалёку, разговор слышали.

– Дурак ты, Никита! Тебе повезло! Столичное светило предложил быть научным руководителем, а ты отказался. За ним аспиранты бегают, уговаривают, а ты кобенишься.

– Suum cuique – по-латыни ответил Никита (каждому своё).

Кажется, у части курсантов он упал в глазах. Это же надо, валенок провинциальный! Конечно, польстило самолюбию предложение профессора. А что это даёт? Учёную степень кандидата наук, красивую табличку на двери и грошовую прибавку к зарплате? Никита был реалистом. В его городе нет медицинского вуза, где он мог бы работать преподавателем, имея кандидатскую степень. Ему нравилась практическая работа, живое общение с пациентами. А для научной, исследовательской работы другой склад характера нужен. Хорошо, когда кандидат или доктор наук действительно вклад в науку внесли, пусть и маленький, но двинувший медицину вперёд. Видел уже Никита «дутых» кандидатов и докторов наук, защитившихся, к примеру, на истории медицины. Такие неосложненную аппендэктомию по два часа оперируют. Зато горды, величавы, раздуваются от осознания собственной значимости.

После занятий Никита в деканат пошёл. Два месяца на зарплате – жёстко. Хотел узнать насчёт подработки. Обычно в деканате в курсе. А декан, как только он фамилию свою назвал, сразу спросил:

– Это Вы с профессором спорили по диагнозу?

Вот чёрт, уже сюда слухи долетели.

– Я с ним не спорил, когда уважаемый профессор осмотрел, с моими выводами согласился.