— …Так вкусно… столько силы. Завидная добыча… — голос, больше похожий на гортанный хрип, казалось, окутывает меня со всех сторон. Я еще больше попятилась. Если я сверну прямо здесь, то окажусь у гостиницы быстрее. Но всё же с недавних пор я побаивалась темных переулков, предпочитая более освещенные и широкие улицы. — … Хозяин будет им доволен…

Медлить нельзя, я это отлично понимала. Фарфорово-белые руки уродца взметнулись вверх, удлинились, и из них вырвались длинные щупальца, сотканные из тьмы. Я с криком отпрянула назад, но недостаточно далеко. И когда, казалось, что меня опутают эти щупальца-удавки, я снова почувствовала, как сила изнутри меня вырывается наружу ярким фиолетовым цунами, готовым снести всё вокруг. Она оградила меня, будто щитом.

Свет был невозможно яркий, но я отчётливо видела сквозь него, что монстр не сдвинулся с места. Он блаженно сощурил оранжевые глаза, и казалось, впитывал мою силу. Щит начал меркнуть, а я испуганно вскрикнула. Существо забилось в блаженном экстазе. Щупальца, сотканные из тьмы, превратились в белесые руки. Он выставил ладони вперед, поглощая остатки фиолетового сияния.

Когда ничего от щита не осталось, тварь хищно улыбнулась, не размыкая угольно-черных губ.

— … Ему понравилось… давай еще, маленький суккуб…

Злоба закипела внутри меня, как котёл, полный ядовитых змей. Я выпрямилась, решительно взглянула на тварь и потянулась к своей злости, выковыривая ее наружу. Это оказалось просто. Её было так много, что я начала буквально ощущать ее на физическом уровне.

Злость на Лидию, за ее ложь. А ведь я так нуждалась в правде. Она даже не нашла в себе смелости, чтобы проститься со мной.

Злость на Марка, за его кинжал, что пустил мне кровь. И убил меня.

Злость на Нейтана, за его тьму, что погубила так много невинных жизней. Погубила Криса. Он должен был жить.

И злость на себя. Я позволила всему этому случиться… Я была недостаточно сильна, и не смогла защитить Криса. Да и вообще никого… И я втоптала в грязь память о нем, в погоне за возмездием.

В моих раскинутых руках заискрились две яркие фиолетовые сферы. Я готова была обрушить их на это существо. Обрушить всю боль, которая раздирала меня изнутри. Сокрушить. Сломать. Испепелить эту неведомую тварь, крадущуюся во мраке. Я занесла руки, готовая метнуть сферы в него, но чужой резкий голос ворвался в мое сознание:

— Пригнись и закрой глаза!

Я повиновалась. Сферы рассеялись, испустив тонкие струйки фиолетового дыма.

Ловкая, как кошка, Эмори пронеслась мимо меня и метнула в тварь какую-то светящуюся склянку. Прогремел ярко-зеленый взрыв, озаривший флуоресцентным светом всю округу, и бледная тварь утробно завыла, хватаясь за глаза. Мгновение, молниеносный выпад светловолосой девушки, и существо отлетело на несколько метров, жестко врезаясь спиной в мусорные баки. Те, с жалобным звоном, опрокинулись, явив миру всё свое мерзкое содержимое.

Я зажала нос. Зловонье, исходящее оттуда, было просто невыносимо. Смесь жженых волос и тухлых яиц. Сложно было сказать от чего оно. От твари, взрыва, или отходов человеческой жизнедеятельности.

— Что это, мать его, было?!

Девушка приземлилась и откинула назад копну светлых волос, довольная произведенным эффектом.

— Низший демон Хаоса, Поисковик. Наемник. Похоже, по твою душу.

— Ты его ослепила?

— Верно подмечено. Если бы ты шарахнула его, он бы только спасибо сказал. Поисковики впитывают силу других, а потом могут применить ее против тебя же. И чуют силу не хуже ищеек. “Сакральный свет” ослепляет их и на какое-то время отбивает запах преследуемого. Теперь он будет чуять лишь аромат несвежих носков.

— Похоже на то, — пробормотала я, всё еще зажимая нос. Тварь слабо зашевелилась. — Постой, ты что, следила за мной?

Это повторное вторжение наглой блондинки в мою жизнь уже ничуть не удивляло.

— Ну не так, чтоб следила, — ухмыльнулась она, нетерпеливо подпрыгивая. — Просто старалась быть неподалеку. Как чувствовала, что ты нарвешься на неприятности. Хватит болтать, а то провоняемся этой гадостью, неделю не отмоемся. Твоя конура далеко?

— Что?

— Где ты остановилась? — ее тон стал почти снисходительным.

— А… тут рядом.

Я подняла выпавший из рук смартфон, и мы спешно зашагали во тьме, оставляя позади слабо шевелящееся нечто, похожее на мешок из тьмы.

— Ты в курсе, что это допотопная модель? — Эмори указала на мой мобильник, когда мы преодолели половину пути. И раньше, чем я успела перебить ее, она добавила. — Ничего, мы купим тебе новый. В семье ведь все помогают друг другу.

1835 г.

Нейтан обернулся на зов друга, и подошел ближе к стойлу.

— Ты так в нем дырку протрешь, — усмехнулся он, глядя как Марк расчесывает Араба мягкой волосяной щеткой. Он даже обтянул ее телячьей кожей, чтобы ненароком не ударить жеребца твердой деревянной основой. В этом был весь Марк — увлеченный, с горящими от восторга глазами, но тем не менее невероятно заботливый. — Ты знаешь, что для этого есть специально обученные слуги?

— Я люблю делать это сам. У нас с Арабом связь, — он подмигнул Нейту и вернулся к своему занятию, изредка проводя щеткой по зубьям скребницы, чтобы убрать накопившуюся на ней шерсть и пыль. Жеребец довольно фыркнул и прикрыл глаза, демонстрируя полное доверие. — И похоже, это твоя заслуга. Он принимает мою заботу только лишь из-за тебя. Других из конюшни он и близко не подпускает.

Нейт не любил лошадей. Вернее, он твердил себе, что не любит их. Как не любит и верховую езду, считая ее досадной необходимостью. Все от того, что, как ему казалось, это лошади его не любят.

Досадное происшествие произошло, когда мальчику было пять. На первом уроке верховой езды он пришпорил лошадь сильнее, чем того требовала ситуация. Кобыла, по кличке Снежинка, понеслась галопом с горящими от ужаса глазами. Животное находилось в шоке от того, как такой благородный маленький граф мог поступить с ней таким бесчестным образом. А крики ребенка на ее спине только усугубляли ситуацию.

Несчастное животное скинуло пятилетнего Нейтана Гилфорда, больно ударив того головой о ветку дерева. И оставив незаживающую рану в сердце. О да, детские обиды иногда могут быть глубже океана! А уж обиды детей из знатных семей, привыкших всегда и везде получать желаемое без особых усилий, сродни Марианской впадине.

Но Араб был не таким. Этот резвый скакун серой масти был на удивление покладист со своим наездником. Со своим хозяином. Со своим другом. И столь же нетерпим к другим. Ко всем, кроме Марка. С первых минут их знакомства пять лет назад Нейтан понял, что сможет ездить верхом лишь на этом жеребце.

И конь охотно принимал из его рук угощение.

Вот и сейчас Нейтан запустил руку в карман сюртука и выудил оттуда красное блестящее яблоко. Покосившись на угощение, Араб с аппетитом заржал, взмахнув пепельно-серой гривой. Массивная лошадиная морда уткнулась в плечо хозяина, а затем зубы животного вгрызлись в спелый фрукт. Нейтан с одобрительной улыбкой похлопал коня по холке.