Казалось, глаза у Никиты Алексеевича в тот момент имели максимальный размер. Но нет. После моего высказывания они всё же стали больше. Одна бровь скептически выгнулась, а идеальные губы саркастично скривились.

Если бы он мог, наверняка, разорался бы, как потерпевший, и обвинил во всех смертных грехах. Только свидетели не давали ему слететь с катушек и утянуть меня за собой в эту бездну безумия и криков.

За дверью раздался дикий хохот вперемешку с колкими комментариями:

— Ах, ну, раз это экстренная ситуация, то не будем мешать.

— Как настоящий джентльмен Никитос должен помочь даме с любой бедой. Особенно если что-то случилось в ванной!

— Вы тут тапки забыли, голубки!

— Мы никому не скажем, особенно Дине.

Последняя фраза отчего-то неприятно резанула по нутру и отрезвила, как ведро ледяной воды блаженным утром. У него ведь жена! Да не абы какая, а модель! С которой он каждый вечер созванивался и говорил, что любит. А я выставила его изменником в глазах друзей.

— Вы всё не так поняли, — отчаянно завопила и отвела взгляд в сторону, потому что видеть реакцию начальника не хотелось совсем. Стало стыдно. Я умудрилась испортить то, что не должна была. — Это недоразумение.

Хохот только усилился, и с каждой секундой щеки всё сильнее разгорались. Желание провалиться сквозь землю и оказаться на северном полюсе ещё никогда так мощно не захлёстывало.

— Василиса Владимировна, не утруждайтесь, это уже ничего не изменит.

В голосе начальника сквозило покаяние и разочарование. Мне снова стало до ужаса стыдно, тем более в план такой поворот событий точно не входил. Как частенько говорила бабуля: “Если проблема решается, то не стоит беспокойства, а уж если решения не имеет, то любая суета бесполезна”. Ничего не осталось, кроме как смириться и плыть по течению.

Стиральная машинка громко и противно пропищала, в кабинете снова раздался гогот и совет перенести плотские утехи в другое место. Ведь нельзя гадить там, где ешь, и даже если в офисе есть ванная, не обязательно её использовать. Когда мужчины наконец ушли, Никита Алексеевич порядком смущённый и взвинченный выглянул из-за двери, проверил пространство на наличие посторонних личностей и скрылся.

— Вы так и не сказали, халатика не найдётся? — крикнула возмущённо я и коварно улыбнулась. Отступать нельзя. Не после такого.

Наивно надеялась смутить шефа ещё сильнее и полюбоваться его раскрасневшимися щеками, но не тут то было. С серьёзным видом Кузьмин залетел в уборную и подошёл ко мне вплотную. Шаг назад — и моя задница уперлась в стиральную машинку. Мужчина же ухмыльнулся и склонился надо мной так, что стало невыносимо горячо. Нас разделяли считанные сантиметры. Ещё чуть-чуть, и мы столкнулись бы носами.

Меня привлекли глаза Люцифера. Разные. Левый черный, в нем почти не было видно зрачка. Правый ярко-голубой с темным ободком и синими вкраплениями.

Ещё в первую неделю работы на последнем этаже я узнала, что у начальника гетерохромия, и обычно он надевал линзу на правый глаз, меняя его цвет с голубого на черный. Потому что люди зачастую неприлично пялились. Впрочем, как и я, когда впервые увидела реальный цвет глаз Никиты Алексеевича.

Обычно он снимал линзы вечером, ведь в офисе уже никого не оставалось, иногда делал это днём и ненадолго. И всегда он начинал жаловаться, что зрачок чешется и доставал свою "броню", если очень нервничал.

У меня появился повод думать, что Люцифер не так свят и непреклонен перед женским телом, как казалось. Шанс на успех засиял яркой звездой в темноте.

Я бессовестно разглядывала его чудесные глаза и глупо улыбалась. Нет, мужчина не выглядел смешно, скорее наоборот — дико сексуально. Но всё равно каждый раз, когда я видела его глаза без защитной линзы, то теряла рассудок — настолько это зрелище казалось притягательно-колдовским.

Радужка голубого глаза немного отличалась по цвету, словно на неё капнули серой и ярко-синей акварелью. Она переходила из одного оттенка в другой и походила на красивейшее кольцо. Только его нельзя носить на пальце. Такими глазами можно любоваться бесконечно.

До этого я не рассматривала Никиту Алексеевича в качестве потенциального любовного увлечения. Точнее, думала об этом, вспоминала его шикарные внешние данные и поверженно выбрасывала лишнюю дурь из головы. Не моего полета птица. Но в тот момент очень хотелось, чтоб всё сложилось иначе, чтоб у меня была возможность хотя бы прикоснуться к мужчине. Особенно остро это желание начало проявляться после того, как я впервые увидела генерального на беговой дорожке без футболки.

В голове всплыла соответствующая картинка. Завораживающая.

Пока я бессовестно пялилась, рука шефа скользнула мне за спину и отодвинула дверцу висящего на стене шкафа. Ещё мгновение, и наш зрительный не соответствующий статусу работника-начальника контакт прервался, а на мою голову упало нечто мягкое и махровое.

Халат. Он достал чёртов халат. Пока я фантазировала и думала о его отличном теле.

Мужчина снова убежал, на этот раз с гордо поднятой головой и кривой улыбочкой. Будто прочитал мысли и остался доволен произведенным эффектом. Впрочем, он наверняка давно привык, что женщины вешаются ему на шею.

Поставила одежду на режим сушки и отправилась в приемную работать. Пока надевала тапки и брела к двери, казалось, что Кузьмин наблюдает. Теорию эту не проверила, просто забила и сбежала к себе.

До самого вечера никто не заходил, что несказанно радовало. Обычно девочки из бухгалтерии забегали к генеральному и строили глазки, иногда приходили руководители разных отделов по важным вопросам, изредка — кто-то из рабочих или курьеры. Однако меня в халате и с мокрыми волосами не застал никто.

Ровно в семь вечера я встала из-за стола, нагло вломилась к шефу в кабинет под красноречиво недоуменным взглядом скрылась в ванной и быстро переоделась.

— Рабочий день закончился, халат постираю завтра, — протараторила и практически побежала на выход. — До свидания.

Спустилась на этаж архитекторов и едва не сбила с ног зависшую посреди коридора Ирку. Она задумчиво кусала губу и пялилась в потолок.

— Погнали домой? — радостно уточнила я.

Девушка встрепенулась, поправила безумное розовое платье, которое едва прикрывало задницу, и пригладила волосы. Только тогда я поняла, что Самойлова переоделась, сделала укладку и даже накрасилась. Немного сильнее, чем обычно.

— Ну что, уволили тебя уже? — по-доброму усмехнулась подруга. — Или до тебя допёрло, что план идиотский?

— Пока что всё отлично, — безмятежно пропела в ответ и прислонилась к стене. — Через неделю он не выдержит.

Ира махнула рукой и спокойно возразила:

— Ты сейчас про Люцика? Который даже не замечает, как его секретари сменяются?