но многие из тех, кто находится в этой комнате и за ее пределами, не выйдут. Вы этого хотите?

Я уставилась на его руку, на мгновение ошеломленная. Во мне нарастало отвращение, присоединившееся к холодному гневу.

— Как ты можешь даже прикасаться к ней?

Малик поднял плечо.

— А почему бы и нет?

— Ты гребаный ублюдок, — прорычал Киеран, делая шаг вперед.

Я схватила Киерана за руку, останавливая его, каким-то образом став разумной.

Принц посмотрел на Киерана.

— Прошло много времени с тех пор, как мы были рядом друг с другом в течение какого-то времени, так что я это пропущу. Ты, видимо, забыл, что я могу надрать тебе задницу отсюда до Атлантии без единого пота.

Ветреные глаза Киерана засветились.

— Ни хрена я не забыл.

— Хорошо. — Малик улыбнулся. — Теперь ты знаешь, что ничего не изменилось.

Мои глаза переместились на Малика, на эту скучающую, безразличную улыбку, и я позволила своим чувствам снова потянуться к нему. Я прикоснулась к этим толстым щитам, и на этот раз не отпрянула. Я не остановила темное желание найти эти уязвимые места. Я позволила сущности следовать за моими чувствами, позволила силе мягко омыть эти стены, обнаруживая трещины.

Взгляд Малика метнулся к моему, и его ленивая улыбка застыла. Я не остановила себя. Вгрызаясь когтями в эти ментальные стены, я погружала эфир в крошечные щепки слабости. Кровь стремительно стекала с лица принца, пока я разрывала эти трещины. Стекло выскользнуло из его пальцев, когда я разбила его щиты.

Эмоции хлынули наружу, сырые и необузданные, когда Малик, спотыкаясь, отступил в сторону — дикая, кружащая голову смесь, которая была почти слишком быстрой и хаотичной, чтобы в ней разобраться. Почти. Я уловила сладковатый осадок мимолетного веселья и скопившегося кислотного гнева. Малик вздрогнул, согнулся в талии, зарывшись пальцами в волосы. Прислужницы вмешались, закрывая его от посторонних глаз, пока я продолжала вытягивать из него эмоции. Я почувствовала нотки кислинки и терпкого привкуса. В равных долях стыд и печаль, но именно кинжально-острая горечь преобладала над всем остальным. Страх, переросший в непрекращающуюся панику.

Я отпрянула назад, отшатнувшись от дыр, оставленных в его щитах. Он поднял голову. Из его носа текла струйка крови. Жгучая боль ослабла, превратившись в тупую, пульсирующую тяжесть, пока он смотрел на меня.

— Уведите его отсюда, — приказала Избет отрывистым голосом. Два стражника шагнули вперед. Один из них схватил его за руку.

Малик стряхнул их.

— Я в порядке, — прохрипел он, но не стал сопротивляться, когда они развернули его. Когда он уходил, его шаги были шаткими.

— И кто-нибудь, уберите этот беспорядок, — огрызнулась она, ее темные глаза вспыхнули от гнева. — Это было нехорошо с твоей стороны, дочь. В конце концов, он твой шурин.

— Он сам напросился, — с усмешкой сказал Киеран.

— Возможно. — Избет отошла в сторону, пока слуга поспешно убирал осколки стекла. Она глубоко вздохнула, и слабый блеск исчез из ее глаз. Напряжение покинуло ее рот. — Как я уже говорила, нам нужно многое обсудить. Эту войну. Королевства. Истинного короля. Вот почему я позволила тебе войти в столицу.

Все еще взволнованная эмоциями Малика, я сказала:

— Ты хочешь поговорить? Этого не произойдет, пока не освободишь Кастила и моего отца.

Смех Кровавой Королевы был подобен перезвону ветра.

— Моя дорогая, подумай, о чем именно просишь. Ты хочешь, чтобы я отказалась от рычага — единственного, что удерживает тебя от невероятно безрассудного и глупого поступка? То, о чем ты будешь сожалеть? Ты должна благодарить меня.

Я отпрянула назад.

— Благодарить? Ты в своем уме?

— Ты моя дочь, Пенеллаф. — Ее рука вырвалась и обвилась вокруг моего подбородка. На этот раз я предупредила Киерана и Ривера поднятой рукой. Ее хватка не была болезненной. Ее прикосновение не было теплым, но и не холодным, как у Вознесенных. — Я носила тебя в своем чреве и заботилась о тебе, до тех пор, пока это не стало для меня небезопасным. Вот почему я терплю от тебя то, что не позволила бы другим. — Ее глаза снова вспыхнули. — Вот почему я дам тебе… только тебе… то, что ты еще даже не успела заслужить. Но ты должна сделать выбор. Либо ты увидишь своего короля, либо своего отца. Не обоих.

— Я хочу и того, и другого.

— Это не вариант, Пенеллаф. — Ее глаза буравили меня. — И скоро не будет ни того, ни другого. Так что делай свой выбор, и делай его быстро.

Я напряглась, сжав руки в кулаки.

— Кастил, — выдавила я, и меня охватило чувство вины, граничащее со стыдом. Мой отец был важен, но я не могла выбрать другого.

Избет улыбнулась. Она знала, кого я выберу. И опустила мой подбородок.

— Я дам тебе увидеть твоего драгоценного короля, а потом мы с тобой поговорим. И ты будешь слушать.

***

— Ваше Высочество. — Мужчина передо мной поклонился в пояс. Он должен был быть тем Восставшим, о котором говорил Киеран. Каллум. Все в нем было золотым — волосы, кожа, одежда, крылатая маска на лице. Все, кроме его глаз. Они были такого же молочно-голубого цвета, как у Миллисенты. Она появилась, когда нас вывели из комнаты, вместе с менее бледным, но уже не таким самодовольным Маликом.

Насколько я могла видеть, Восставший был красив, изгиб его подбородка и щек был почти нежным. Как ни странно, он напомнил мне одну из фарфоровых кукол, спрятанных в шкафу.

— Для меня большая честь наконец-то познакомиться с вами, — выпрямляясь, сказал Каллум.

Вряд ли это была честь, поэтому я ничего не ответила.

Тем не менее, Каллум улыбнулся.

— Вы хотите увидеть своего короля?

— Да. — Открыв свои чувства, я прикоснулась к толстым, покрытым тенями стенам.

— Тогда следуйте за мной. — Каллум начал поворачиваться. — Но только вы. Они не могут прийти.

— Мы не оставим ее, — заявил Киеран.

— Я сказала, что позволю тебе увидеть его, — заговорила Кровавая Королева, окруженная Прислужницами и молчаливыми Королевскими Рыцарями, которые, как оказалось, тоже были смесью вампиров и Восставших. — Не всем вам. Это значит просить слишком многого, не думая при этом о моем интеллекте. Они останутся позади, чтобы следить за твоим поведением.

Ривер покачал головой, опустив подбородок.

— Ты оскорбляешь наш разум, если думаешь, что мы позволим ей уйти одной.

Взгляд Кровавой Королевы метнулся к дракену и задержался на нем гораздо дольше, чем это было удобно.

— Если ты не согласишься, то вовсе не увидишь его.

Киеран напрягся, как и я. Он знал, что я решу, еще до того, как я успела заговорить.

— Я согласна, — сказала я, встретившись с