— Конечно, так и будет, — подтвердил Каллум.

Я проигнорировала его, посмотрев на Кровавую Королеву, поймав и удержав ее взгляд. Первобытная сущность горела в моей груди, рассыпая искры. Все вокруг меня зарядилось.

— Если с ними что-нибудь случится, я обрушу весь этот замок на твою голову, камень за камнем.

— Мурашки по коже, — пробормотал Каллум, поднимая руки. — У меня от вас мурашки по коже. Замечательно. — Его взгляд переместился на меня. — Я не чувствовал такой силы уже… — Край его зубов провел по губам. — Очень долгое время.

Ривер повернул голову в сторону Каллума.

— Насколько долгое?

— Очень долгое, — сказал он.

Я заметила, что черты лица Избет напряглись.

— Да. Замечательно. — Ее подбородок наклонился. — С ними ничего не случится. Малик. — Она щелкнула пальцами, и он вышел вперед, как верная гончая. — Проводи их в комнаты… я имею в виду их отдельные комнаты.

Я потянулась вниз, нежно сжав руку Киерана, пока несколько рыцарей присоединились к Малику.

— Я буду в порядке. — Я повернулась к Риверу, а затем вернула взгляд к Киерану. — Иди с ним.

В челюсти Киерана дрогнул мускул.

— Я буду ждать твоего возвращения.

Это означало, что он будет в своем обличии вольвена, что позволит мне общаться с ним. Я кивнула, а затем шагнула вперед и остановилась рядом с Маликом. Он смотрел прямо перед собой, его тело напряглось. Я все еще чувствовала его страдания. Эта печаль могла исходить из разных источников, но я не позволила себе пойти по пути, который наверняка закончится разочарованием. Я заставила себя пройти мимо него.

— Готовы? — спросил Каллум веселым тоном, словно спрашивая, присоединюсь ли я к ним за ужином.

Оставить Киерана и Ривера с Маликом и рыцарями было крайне сложно, но я не думала, что Избет решится еще на что-то ужасное.

Миллисента и Кровавая Королева зашагали рядом со мной, пока я следовала за Каллумом по извилистым, украшенным малиновыми знаменами залам, сцепив руки, как я обычно делала, когда ходила по залам замка Тирман в качестве Девы. Только на этот раз я делала это не потому, что мне было велено так ходить. Я сделала это, чтобы удержать себя от безрассудного поступка.

Например, задушить свою мать.

— Я помню, когда ты в последний раз ходила по этим коридорам, — начала Кровавая Королева. — Ты была такой тихой и быстрой, всегда бегала туда-сюда…

— С Йеном, — вклинилась я, заметив, как истончился ее рот, когда мы проходили мимо кухни. — Ты помнишь, когда он в последний раз ходил по этим коридорам?

— Помню, — ответила она, когда Миллисента шла рядом со мной в той же манере, что и я — сцепленные руки и настороженность. — Я думаю о нем каждый день.

Гнев поднялся, обжигая горло, когда я увидела впереди двух королевских гвардейцев, открывающих тяжелые деревянные двери. Я сразу же поняла, что мы направляемся под землю.

— Не сомневаюсь.

— Ты можешь не верить в это, — сказала Кровавая Королева, блеск ее короны потускнел, когда мы вошли в старую часть Вэйфера, где залы освещали только газовые лампы и свечи, — но мало что причиняет мне такую боль, как его потеря.

— Ты права. Я тебе не верю. — Мои пальцы скрутились внутрь, прижимаясь к ладоням, пока мы спускались по широкой каменной лестнице. — Ты убила его. Тебе не нужно было этого делать, но ты сделала. Это был твой выбор, и он не заслужил этого. Он не заслужил быть Вознесенным.

— Он не заслужил того, чтобы ему была дарована долгая жизнь, где ему не придется беспокоиться о болезнях или травмах? — возразила Избет.

Я подавила резкий смех.

— Долгую жизнь? Ты позаботилась о том, чтобы этого не случилось. — Чувствуя на себе пристальный взгляд Миллисенты, я разжала пальцы. — Не хочу говорить о Йене.

— Это ты заговорила о нем.

— Это была ошибка.

Кровавая Королева замолчала, когда мы вошли в подземный зал. Даже под землей потолки были высокими, проемы, ведущие к другим путям, округлыми и тщательно вычищенными. Было жутко тихо — ни единого звука. Мой взгляд блуждал по бесконечным, казалось бы, рядам колонн из песчаника, поднимающихся к потолку, туда, где было не так хорошо освещено, и по краям колонн сгущались тени. Я почти видела себя сейчас… намного моложе, скрытую вуалью и очень одинокую, когда кралась по коридору.

Каллум остановился, повернувшись к нам лицом.

— Мы не можем позволить вам видеть, куда мы идем. У вас будут завязаны глаза.

Мне не понравилась мысль о том, что я не смогу видеть, что кто-то из них делает вокруг меня, но кивнула.

— Тогда сделай это.

Миллисента шагнула за мной так тихо, как ни один дух. Через мгновение я уже не видела ничего, кроме темноты.

***

Путь, по которому мы шли, был тихим и запутанным. На протяжении, казалось, целой вечности Миллисента держала меня за руку, ведя за собой. Казалось, что я иду прямо, а потом постоянно поворачиваю. Нужно было поаплодировать ее мастерству, потому что я не надеялась, что когда-нибудь смогу проследить наш путь.

Однако у меня было заклинание. И, судя по тому, как долго мы шли, я знала, что не смогу использовать его в комнатах под Вэйфером. К тому времени, как Миллисента остановила нас, мы должны были быть возле или под Садовым районом, а это означало, что мы могли попасть в туннели через один из храмов.

Воздух стал более холодным, сырым и затхлым, и, когда Миллисента развязывала повязку, меня охватила тревога. Как можно держать здесь кого-то и при этом быть здоровым? Мое сердце забилось быстрее.

Ткань упала, открыв взору возвышающегося надо мной Каллума. Удивленная, я сделала шаг назад, столкнувшись с Миллисентой. Должно быть, затхлость подземных туннелей была сильной, чтобы скрыть сладкий аромат разложения. Он был уже так близко, что я разглядела родинку под золотой краской на лице, прямо под его правым глазом.

Каллум улыбнулся, когда его бледный взгляд проследил за моими чертами — за шрамами.

— Должно быть, это было ужасно больно.

— Хочешь узнать? — предложила я, и его улыбка на сомкнутых губах стала еще шире. — Узнаешь, если будешь продолжать стоять так близко ко мне.

— Каллум. — Кровавая Королева заговорила у нас за спиной.

Восставший отступил, слегка поклонившись. Его улыбка осталась, как и пристальный неподвижный взгляд. Задержав на мгновение его глаза, я быстро огляделась. Вокруг не было ничего, кроме сырых каменных стен, освещенных факелами.

— Где он? — спросила я.

— В конце коридора слева от тебя, — ответил Каллум.

Я пошла вперед.

— Пенеллаф, — позвала Избет, звук моего имени, сорвавшийся с