Т. В. пробыл на Тайване около двух недель[701]. Он приятно провел время, хотя Чан Кайши принял его не столь радушно, как принимал Кун Сянси. Генералиссимус не дал Т. В. никаких поручений, которые требовалось выполнить в США. Чан Кайши, как и родственники его жены, вдохновился жесткой позицией президента Кеннеди в ходе Карибского кризиса и планировал в сентябре отправить в Америку своего сына Цзинго, чтобы убедить Кеннеди поддержать генералиссимуса при нападении на Красный Китай. И все же Мэйлин уговорила Чан Кайши прибегнуть к помощи Т. В. Уильям Аверелл Гарриман, заместитель госсекретаря по политическим вопросам в правительстве Кеннеди, был давним другом последнего.

После поездки на Тайвань Т. В. встретился с Гарриманом и написал Мэйлин длинное и подробное письмо о состоявшемся разговоре. Мэйлин перевела это письмо для мужа на китайский язык[702]. Отчет Т. В. не сулил Чан Кайши ничего хорошего. Американское правительство не имело ни малейшего желания ввязываться в «масштабный конфликт» с Пекином. Отношение генералиссимуса к шурину осталось прежним – лед в сердце Чан Кайши так и не удалось растопить. Чан Кайши принял меры, чтобы Т. В. не участвовал в организации визита Цзинго в Вашингтон.

В октябре 1964 года Китай провел испытания своей первой атомной бомбы. Примерно в то же время Франция признала Пекин, тем самым вынудив Тайвань разорвать дипломатические отношения с Парижем. Следующий год нанес Чан Кайши новый удар. Ли Цзунжэнь, в 1949 году исполнявший обязанности президента Китайской Республики и с тех пор живший в Нью-Йорке, ускользнул от тайного наблюдения националистов и эффектно появился в Пекине. Когда он выходил из самолета на красную ковровую дорожку, среди встречавших его бывших гоминьдановцев были замечены друзья Т. В. и друзья его друзей. Чан Кайши оскорбился еще сильнее. Больше на Тайвань Т. В. не приглашали, несмотря на все его старания услужить.

Двадцать шестого апреля 1971 года Т. В. скоропостижно скончался в возрасте семидесяти шести лет. Это произошло во время ужина с друзьями. В свидетельстве о смерти сказано, что он «подавился кусочком мяса». Вполне возможно, у Т. В. случился инсульт, признаки которого проявлялись у него ранее тем же днем, накануне и за несколько дней до смерти[703].

Узнав о смерти брата, Мэйлин заявила мужу, что полетит в Нью-Йорк на похороны, назначенные на 1 мая.

Ночью накануне отъезда Мэйлин Чан Кайши вдруг засомневался в своем решении отпустить ее. Двадцать девятого апреля в своем дневнике он написал: «Сегодня вечером я неожиданно услышал, что Сун Цинлин, возможно, приедет в Нью-Йорк на похороны Т. В. и попытается воспользоваться случаем и договориться с моей женой о мире [то есть о капитуляции Тайваня]. И я решил запретить жене уезжать завтра в Нью-Йорк»[704].

Свидетельств тому, что Красная сестра собиралась в Нью-Йорк, нет. В то время Китай был наглухо закрыт от внешнего мира. Пекин не поддерживал дипломатических отношений с Вашингтоном. Киссинджеру еще только предстояло исполнить свою тайную (июльскую) миссию в китайской столице. Невозможно вообразить, чтобы Цинлин, входившая в число номинальных лидеров Красного Китая, вдруг села в самолет и полетела в Америку. Семья Т. В. десятилетиями не получала от нее никаких известий и не посылала ей никаких приглашений[705]. Не было и запросов из Пекина. По всем признакам, Цинлин не подавала заявления о выезде за границу. В 1969 году, когда скончался гораздо менее значимый в политическом отношении член семьи Сун, Т. А., Цинлин смогла прислать лишь телеграмму с соболезнованиями. И даже для такого скромного жеста Красная сестра вынуждена была обратиться за разрешением к председателю Госсовета Чжоу Эньлаю через его жену[706].

Скорее всего, мысль о том, что Пекин предпримет хитрый ход и отправит Цинлин на похороны Т. В., просто родилась в голове генералиссимуса. Как раз тогда произошел один случай, который привел его в ярость: нескольких американских игроков в настольный теннис пригласили в Китай – беспрецедентный шаг со стороны Пекина. Чан Кайши внимательно отслеживал подобные события. На самом деле генералиссимус не желал отпускать жену в такую даль только ради того, чтобы проводить Т. В. в последний путь. Чан Кайши относился к шурину очень холодно. Размышляя о потере материкового Китая, генералиссимус «много о чем сожалел», как он писал в дневнике. Особенно сильно он раскаивался в том, что принял Т. В. на службу. Чан Кайши считал, что из-за «невежества и нежелания подчиняться приказам или брать на себя ответственность» Т. В. испортил финансовую ситуацию в стране[707]. Именно в таком мрачном настроении пребывал Чан Кайши, когда объявил жене, что запрещает ей лететь в Нью-Йорк.

Мэйлин глубоко переживала, что не смогла присутствовать на похоронах Т. В. Когда Эмма написала ей, выражая свои соболезнования, Мэйлин ответила: «Вся семья глубоко скорбит об этой утрате и о смерти моего младшего брата Т. А., умершего всего два года назад». И тут же сменила тему: «Мадам Кун провела здесь лето, приехав в апреле на мой день рождения»[708].

Айлин тоже не попала на похороны – в то время она находилась на Тайване[709]. В итоге на похоронах Т. В. членов семьи Сун было мало – по сравнению с похоронами Т. А., на которые в Сан-Франциско прилетела Мэйлин и приехали Т. В. и Айлин (несмотря на болезнь, Старшая сестра нашла в себе силы прибыть из Нью-Йорка).

Кун Сянси, свояк Чан Кайши, умер 15 августа 1967 года в возрасте восьмидесяти пяти лет. Мэйлин прилетела с Тайваня в Нью-Йорк на похороны. На Тайване Чан Кайши распорядился провести пышную церемонию в память об усопшем. Генералиссимус лично написал преувеличенно хвалебный панегирик. Т. В. таких почестей не удостоился – Чан Кайши прислал лишь каллиграфическую надпись, подобную тем, что императоры даровали достойным награды подданным, например почтительному сыну, благочестивой вдове, долготерпеливой матери, стараниями которой род не угас[710].