Просто стоял там и глядел, ничего не говоря и не вмешиваясь. Зачем? Он и сам не знал.

Внезапно на пике Принца тоже разгорелся огонь. Фэн Синь глазам не поверил:

– Да что это такое?! Они даже Хуанцзи не пощадили? Ничего святого! Такие и могилы предков разроют – не поморщатся…

Он оборвал себя на полуслове: вспомнил, что многие граждане Сяньлэ сейчас проходят через такие испытания, на фоне которых мародёрство – невинная забава.

Однако огонь не успел разгореться – вспыхнул и вскоре погас, точно его потушили специально. Теперь Се Лянь не на шутку удивился: в последние дни народ пожары только устраивал. Если кто-то пытался отговорить обезумевших от отчаяния и утративших веру людей или помешать им, того обвиняли в пособничестве духу поветрия и забивали насмерть. Потому ни принц, ни его помощники давно не осмеливалась являться на глаза обычным смертным и скрывались за чарами.

По пути на гору они услышали звуки борьбы, а когда поднялись на пик Принца, увидели, что от дворца Сяньлэ остались одни стены да каркас, а статуя исчезла с огромного постамента. У обвалившегося входа в главный зал сцепилась в драке кучка людей. Они махали кулаками и кричали:

– Ах ты, сукин сын! Бесовское отродье! И чего тебе этот дворец так дорог – бабу свою здесь впервые оприходовал? Бьёшься за него, будто от этого жизнь твоя зависит!

Се Лянь с первого взгляда понял, что эта шайка явилась разносить его храм не из ненависти. То были обычные бандиты, которым лишь бы что-то сломать. Может, они хотели украсть что-нибудь под шумок – а может, подожгли здание для развлечения. Впрочем, принцу было всё равно, какие люди уничтожают его святилища.

Тишину ночного неба нарушил полный неистовой злобы вопль юноши:

– Прочь!

Приглядевшись, Се Лянь понял, что защитник храма дерётся в одиночку с целой бандой грабителей – крик доносился из самого центра потасовки. Судя по голосу, лет ему было немного – подросток, почти дитя. Тем не менее слабости он не показывал и ни в чём не уступал обидчикам. Вот только их было больше… На лице парня уже не осталось живого места: оно всё было залито кровью, вспухло от синяков и покрылось ранами.

– Малец станет отличным бойцом! – отметил Фэн Синь.

В глазах одного из нападавших появился нехороший блеск. Он схватил с земли камень и приготовился запустить им в паренька. Заметив это, Се Лянь взмахнул рукой, и камень отлетел бандиту прямо в голову. Из носа у него тотчас же хлынула кровь, и он завизжал. Его противник замер, но потом опять сжал кулаки и стал раздавать тумаки направо и налево. В драке он был так страшен, что его взрослые обидчики наконец обратились в бегство. Удирая, они размахивали руками и сыпали пустыми угрозами:

– Мать твою! Ну погоди! Погоди, сейчас побольше людей соберём, и тогда тебе крышка!

Парень только холодно усмехнулся:

– Ещё раз заявитесь – живыми не уйдёте, псы.

Бандиты совсем перепугались и припустили прочь с удвоенной скоростью, а юноша бросился к погасшему костру и начал старательно его затаптывать. Только убедившись, что погасли все угольки, он вошёл в зал. Там парень поднял с пола листок бумаги, аккуратно расправил его и подвесил перед собой, а затем сел, прислонившись спиной к постаменту, и о чём-то задумался.

Се Лянь подошёл поближе, легко взлетел на постамент и рассмотрел картину. Неровные штрихи выдавали неопытность художника, однако рисунок был выполнен с большим усердием и проработан в мельчайших деталях. То была картина «Наследный принц, угодивший богам»! Похоже, мальчик поклонялся ей вместо статуи, которую Се Лянь призвал в город.

– А неплохо! – сказал Фэн Синь.

Впервые за столько дней он повстречал хоть кого-то желающего вступиться за Се Ляня и так разволновался, что чуть не бросился помогать парню в драке. Теперь он был готов хвалить всё, что связано с нежданным союзником. А вот Му Цин потупился. Глаза его забегали; он точно о чём-то вспомнил, но говорить не стал. Се Лянь поднял голову и осторожно прикоснулся к рисунку. Лист бумаги качнулся, будто от лёгкого ветерка, но юноша, только что прятавший лицо в коленях, мигом встрепенулся, а его испещрённое шрамами лицо озарил свет.

– Это вы? – спросил он.

– Какой проницательный! – удивился Фэн Синь.

– Идём отсюда, – сказал Му Цин.

Се Лянь кивнул и собрался уходить, но мальчик бросился к краю постамента и, часто дыша, затараторил:

– Я знаю, это вы! Ваше высочество, не уходите, мне надо вам кое-что сказать!

Все трое замерли в изумлении. Мальчишка, похоже, страшно волновался. Он сжал кулаки и сказал:

– Ваши храмы сожгли, но… не печальтесь. Я построю для вас ещё, и они будут больше, роскошнее, никто с вами не сможет сравниться. Ни у кого таких не будет. Обещаю!

Се Лянь с товарищами молчали.

Этот чумазый, жалкий оборванец с распухшим от синяков лицом давал такие громкие и торжественные обещания, что непонятно было, то ли плакать, то ли смеяться. Словно боясь, что голос прозвучит слишком тихо, он сложил ладони рупором и заорал, обращаясь к рисунку на постаменте:

– Ваше высочество! Вы меня слышите? Для меня вы бог! Единственный бог!

Он кричал так отчаянно, что эхо разнесло по всей горе Тайцаншань: «Вы меня слышите-те-те?!»

Се Лянь расхохотался, и эта внезапная смена настроения напугала его спутников. Принц качал головой и смеялся. Мальчик, конечно, ничего не мог слышать, но вроде бы что-то почувствовал и принялся с интересом оглядываться по сторонам. Вдруг на лицо его упала капля воды. Он широко распахнул глаза, и через мгновение перед ним возникла белая тень. Парень моргнул, а когда посмотрел вновь, тень уже исчезла.

Се Лянь на секунду перестал быть невидимым.

– Ваше высочество, – начал Фэн Синь, – вы только что…

– Что? – растерянно откликнулся Се Лянь. – А, это у меня уже сил не хватает. Случайно на миг потерял защиту.

Юноша выпрямился и потёр глаза, точно пытаясь вернуть мелькнувший и сразу пропавший образ. А Се Лянь, наоборот, прикрыл веки – и после долго молчания сказал:

– Забудь.

Наконец парень получил ответ. Но такой короткий – всего одно слово! Сперва взгляд его наполнился радостью, уголки рта поползли вверх; потом он замер, и улыбка медленно исчезла.

– Что? – спросил он. – Что забыть?

Се Лянь вздохнул и мягко повторил:

– Забудь.

Мальчик опять замолк в недоумении. Тогда Се Лянь сказал тихо, будто разговаривая сам с собой:

– Ладно. Всё равно скоро обо мне все забудут.

От этих слов паренёк широко распахнул глаза. Из них брызнули слёзы и оставили на грязных щеках бледные следы. Он нервно сглотнул и пролепетал:

– Я…

– Ваше высочество, замолчите, – не выдержал Фэн Синь. – Опять забываете про запрет.

– Да, больше не буду, – согласился Се Лянь. – Хотя я уже столько правил нарушил, что какие-то слова погоды не делают.

Мальчик этого не слышал. Троица спустилась с