– Нет, не знаю.

Хардинг издавал цокающие звуки, как будто высасывал из зубов застрявшие остатки пищи.

– Тебе когда-нибудь приходилось нырять с аквалангом? С кислородом, я имею в виду.

– Да, – ответил Стивен. – Один раз, на Большом Барьерном Рифе. Это был курс подводного плавания.

– Хм-м. Ну ладно, слушай. Критические точки, если ты где-нибудь застрянешь, это шланг лёгочного автомата и шланг-финиметр. Если можно, достань компакт-аппарат с перевёрнутыми баллонами и нижними вентилями. Следи за тем, чтобы все соединения шлангов были закреплены на поясе. Маска должна быть полная, на всё лицо. Смотри, чтобы тебе не впарили обыкновенную. Я всегда беру «Ди-ватор», но и другие приборы тоже ничего.

Стивен торопливо записывал. Вместе с тем его не покидало чувство недостоверности происходящего. Неужто и правда завтра он спустится в этот подземный ход, чтобы преодолеть под Старым городом полмили в затопленной штольне?

– Дыхательная трубка тебе не понадобится. А вот путеводный канат – да, достаточной длины, лучше немножко длиннее расчётной, – как минимум шестимиллиметровый, плетёный, люминофор, а ещё лучше десятимиллиметровый, какие используют альпинисты.

– При длине в пятьсот метров это будет изрядная катушка, а?

– Да, конечно. Прежде всего тебе нужен человек, который будет постоянно держать канат слегка внатяг, чтобы сразу почувствовать твой сигнал. Окей, что ещё? – Хардинг соображал. – Детекторы. Тот предмет, который ты ищешь, металлический?

– Да.

Камера, хоть она и в пластмассовом корпусе, без сомнения, имеет достаточное количество металлических частей.

При этом ему пришло в голову, что он должен прихватить с собой герметичную ёмкость, чтобы пронести камеру под водой назад в целости и сохранности. Он записал советы Хардинга и чуть ниже: пластиковый герметичный пакет.

– Есть два вида детекторов: либо VLF-TR-детекторы, либо пульс-индукционные приборы. VLF – означает very low frequency, низкочастотный, a TR означает trasmitting and receiving, приёмно-передающий, и действие его основано на том, что низкочастотное поле нарушается, если в него попадает металлический предмет. Нарушение можно померить, в этом вся соль. Поэтому важно взаимное расположение катушек. Идеальная катушка имеет форму «два D» и расположена co-planar. Пульс-индукционные приборы работают по другому принципу: они генерируют короткие импульсы постоянного тока, которые на какой-то момент создают сильное магнитное поле, а оно в свою очередь вызывает в искомом объекте вихревые токи, которые держатся дольше, чем импульс самого прибора, и поэтому поддаются измерению. Пульсовики отличаются огромной глубиной проникновения, до четырёх метров, если объект достаточно крупный, но, в отличие от VLF-TR-детекторов, не могут различать металлы.

– Объект, который я ищу, скорее мелкий. Граммов сто металлической массы, самое большее. Что бы ты мне посоветовал в этом случае?

Хардинг снова засмеялся.

– Скорее всего, у тебя не будет большого выбора, скажи спасибо, если прокатчик тебе вообще хоть что-то выдаст. Во всех средиземноморских странах они ужасно ревниво относятся к иностранцам, которые собираются повытаскать у них все сокровища из глубин. Но если у тебя будет выбор, возьми прибор, который можно переключать с Motion на Slow-Motion.

– Записал. Правда, я понятия не имею, что это такое.

– Slow-Motion означает, что прибор покажет металл только в том случае, если ты держишь его неподвижно. Motion означает, что прибор покажет металл, если ты будешь двигать им туда-сюда. Чтобы прозвонить большую область, лучше Motion, а при более подробном поиске переключишься на Slow-Motion. Я много работал с Silver Turtle, это ходовой прибор. Самое приятное в нём то, что его можно применять как Hipmount.

– А это ещё что такое, Hipmount?

– Это прибор, который можно прицепить на пояс. Он в прочном литом пластмассовом футляре, который цепляешь за пояс.

– Окей, понял. Что ещё? В моём собственном списке стоит: лампы, смена батареек, компас, неопреновый костюм…

– Да, и самый тёплый, какой только сможешь достать.

– Ласты потребуются?

– Я бы взял, но на поясе. Но потренируйся, управишься ли ты со свинцовым поясом и прочными подводными ботинками.

– Просто пройтись, ты хочешь сказать?

– Ну да… Не относись к этому легкомысленно. Я бы не хотел увидеть твоё имя на чёрной стене. – На чёрной стене в их клубном здании вывешивались таблички с именами членов Общества, погибших во время экспедиций. – Кстати, кто пойдёт с тобой?

– Лучше всего, если бы приехал ты.

Хардинг тихо засмеялся.

– Нет, не получится. Я расписан до будущего года. Не хотел бы вгонять тебя в панику – если это действительно подземный ход сквозь скалы, пробитый руками человека, то риск невелик. Если бы ты мне сказал, что хочешь, как начинающий аквалангист, сразу же погрузиться в затонувший корабль, то я бы тебе рассказал несколько историй, от которых у тебя встанут дыбом волосы.

Стивен глянул на Иешуа, потом на Юдифь. Оба следили за его телефонным разговором с угасающим интересом, поскольку ничего в нём не понимали. Приходилось ли кому-нибудь из них нырять?

– Но погоди-ка, – Хардингу пришла в голову какая-то мысль. Стивен слышал, как на заднем плане что-то зашелестело. Некоторое время был слышен только шум моря, потом снова появился Хардинг: – Я тут взял мою записную книжку, момент… Я могу дать тебе номера трёх ныряльщиков, которые живут в Израиле, я их хорошо знаю. Надёжные парни. Один живёт в Хайфе, два других – в Эйлате. Ты записываешь?

– Да, – Стивен записал номера телефонов. Один был инструктором по подводному плаванию в Эйлате, другой даже держал прокат подводного снаряжения. Эйлат располагается в самой южной точке Израиля, единственный израильский город на Красном море, и там много туристов, желающих понырять.

– Ну, мне пора закругляться, – сказал Хардинг на прощанье. – Надеюсь, мои советы тебе хоть немножко помогут. Если ещё что-то понадобится, звони в любое время. Завтра в этот час я буду наверху, потом ещё вечером, примерно с семи часов Восточного времени – не знаю, сколько это будет там у вас…

– Будет очень поздно.

– Окей, как я сказал – в любое время. И удачи!

* * *

Эйзенхард снова сидел с двумя руководителями раскопок и канадским историком в переговорной комнате и чувствовал, что бесконечные дебаты уже начинают его раздражать. Он больше не принимал участия в дискуссии, даже не вникал, о чём шла речь, а ломал себе голову над сегодняшним разговором со Стивеном Фоксом в Американской библиотеке. Знал ли Фокс что-то в действительности или только делал вид, что знает?

И, как это уже часто бывало, в какой-то момент распахнулась дверь, вошёл Джон Каун, одетый, как всегда, так, будто они находились в конференц-зале где-нибудь на Манхэттене, а не в лагере посреди пустыни, и, разумеется, рядом с ним был неотлучный Райан, похожий на человекоподобную акулу. Каун держал в руках несколько исписанных листков из записной книжки. Он подошёл к столу и оглядел всех присутствующих. Тут и Эйзенхардт переключился на внимание. Воздух внезапно будто зашипел и запузырился. Каун просто полыхал от еле сдерживаемой энергии, в его глазах сверкало победное торжество. Что-то произошло.