А я успокаивала себя тем, что во время поездки заглядывала в сознание Лиссы. Это помогало не зацикливаться на ужасном чувстве вины и пустоты в душе, на том, что я сотворила с Виктором. С Лиссой это была уже не я, а в то время мне как раз не хотелось быть самой собой.

Однако и у нее дела шли не блестяще. Как обычно, ее угнетало сразу несколько проблем. Она чувствовала, что почти подобралась к разгадке убийства Татьяны. Еще один крошечный шажок, и она схватит истину за хвост. Стражи взяли швейцара Джо и, применив силу — с их методами магическое принуждение не требовалось, — добились от него признания в том, что в ночь убийства он видел мороя с поврежденными пальцами в моем доме. И уже практически по доброй воле он признался, что ему заплатили — и этот человек, и Даниэлла. В основном он нажимал на то, что той ночью был немного не в себе.

Еще у Лиссы было письмо Эмброуза с завуалированными угрозами в адрес Татьяны. Тот, кто его писал, был противником возрастного закона, считая его слишком мягким, не одобрял интерес Татьяны к исследованию возможностей духа и возмущался тайным обучением мороев умению сражаться. Письмо было составлено в вежливых выражениях, но, несомненно, написавший его затаил злобу на королеву. Это хорошо согласовывалось с теорией политических мотивов убийства.

Конечно, личные мотивы тоже не следовало сбрасывать со счета. Вся эта грязная неразбериха с Эмброузом, Блейком и связанными с ними женщинами позволяла любого из них заподозрить в убийстве. То, что в этом списке была и Даниэлла Ивашкова, постоянно беспокоило Лиссу, и она изо всех сил старалась не проболтаться Адриану. Хорошо хоть, что Даниэлла дала Джо взятку с целью избавить сына от неприятностей, а не усугубить мою вину. Неизвестный морой вроде как расплатился за них обоих. Конечно, если Даниэлла убила Татьяну, не исключено, что деньги принадлежали ей и тот морой просто передал их Джо.

И естественно, последнее испытание не давало Лиссе покоя. Загадка. Загадка, у которой, казалось, было множество ответов — и в то же время ни одного.

«Чем должна обладать королева, чтобы стать истинной правительницей своего народа?»

В каком-то смысле это было самое трудное испытание. Предыдущие включали в себя некоторый, так сказать, практический компонент. А результат этого зависел лишь от ее ума. Никакого костра, который требуется развести. Никакого страха, которому нужно смотреть в глаза.

Она злилась на себя за то, что слишком серьезно относится к загадке. Мало ей стрессов и без этого? Все было бы проще, если бы она продолжала воспринимать испытания как обман, призванный выиграть для нас время. Ко двору продолжали съезжаться морои, жаждущие стать свидетелями выборов, и очень-очень многие из них — к ее удивлению — оказывали ей поддержку. Она не могла нигде появиться без того, чтобы не раздавались возгласы о драконе и возрождении Александры. Распространился слух и о нападении на нее, что, похоже, лишь подогрело пыл ее сторонников.

Но конечно, у Лиссы было немало и противников. Самый серьезный их довод имел законные основания: она не может быть избранной, когда дойдет до голосования. Вторым доводом против нее был возраст.

«Она слишком молода», — говорили ее противники.

Кому нужен ребенок на троне?

Однако поклонники Лиссы к этим доводам не прислушивались, продолжали ссылаться на правление юной Александры и чудеса исцеления, которые творила Лисса. Возраст к делу не относится. «Что мороям нужно, так это молодая кровь!» — кричали они. И требовали изменения закона о голосовании.

Ничего удивительного, что ее противники снова и снова указывали на тот факт, что она связана с убийцей королевы. Я думала, это создаст проблему с выдвижением ее кандидатуры, но она была так убедительна, рассказывая, как потрясена моим предательством, что многие полагали — если она станет королевой, это исправит причиненный мною вред. Всякий раз, когда поднимался этот вопрос, она прибегала к незначительному принуждению, внушая людям, что теперь мы с ней никак не связаны.

— Ох, как я устала от всего этого. — Она попросту сбежала к себе в комнату и теперь лежала на постели в объятиях Кристиана. Моя мама тоже была там, на страже. — Эта история с испытаниями — ужасная идея.

Он погладил ее по волосам.

— Вовсе нет. Эйб говорит, выборы будут отложены из-за беспорядков. И сколько бы ты ни жаловалась, я знаю — ты гордишься тем, что так далеко продвинулась.

Так оно и было. Тест с кубком отсек половину кандидатов, осталось всего пять: Ариана Селски, родственник Даниэллы Руфус Тарус, Маркус Лазар, Мари Конта и, конечно, Лисса. Рональд Озера не прошел испытания.

Заговорила моя мать:

— Никогда не видела ничего подобного — просто невероятно, сколько людей поддерживает тебя. Совет не обязан менять закон, но народ так шумит… и это в интересах некоторых королевских мороев — заработать любовь простых сородичей. Если парочка семей, которые сейчас не в фаворе, будут отстаивать твое право принимать участие в выборах, это может хорошо отразиться на них. Удерживает их одно — мысль, что ты и в самом деле можешь победить. Поэтому они просто продолжают спорить.

Лисса замерла.

— Победить… Это же невозможно. Ариана — вот кто должен быть королевой.

При разработке этого безумного плана победа Лиссы никогда не рассматривалась как возможный исход. И теперь, когда осталось так мало кандидатов, давление с целью сделать королевой Ариану усилилось. Насколько Лисса представляла себе, на других кандидатов никто особых надежд на улучшение жизни не возлагал. Ариана должна победить.

— Мне тоже так кажется, — ответила Джанин, с заметной гордостью в голосе; как-никак она была очень близка с семьей Селски. — Ариана — яркая личность, компетентный человек, и очень многие понимают это. Она поступит с дампирами по справедливости, в отличие от любого другого кандидата. Она уже заявляла о необходимости отмены возрастного закона.

Лисса вспомнила о других, гораздо более плохих законах, направленных на подавление дампиров, и почувствовала себя физически нехорошо.

— Господи, надеюсь, она победит. Опускаться дальше некуда.

Стук в дверь заставил мою маму насторожиться, но Лисса сказала:

— Это Адриан.

— Ну, по крайней мере, сейчас время более или менее подходящее, — пробормотал Кристиан.

Вошел мой бойфренд, распространяя запахи табака и спиртного. Сейчас его слабости волновали меня меньше всего, но я продолжала удивляться — оказывается, чтобы заставить его вести себя хорошо, требовалось мое личное присутствие. Как он говорил? «Ты — моя сила».

— Поднимайтесь, ребята, — заявил он, по-видимому, очень довольный собой. — Нам нужно нанести кое-кому визит.

Лисса села, недоумевая.

— О чем ты?

— Лично я не собираюсь еще раз пообщаться с Блейком Лазаром, — предупредил Кристиан.

— Я тоже, — заявил Адриан. — У меня есть кое-кто получше. И посимпатичней. Помните, вы говорили, как близки были Серена и Грант? Ну вот, похоже, вы можете сами расспросить Серену. Я нашел ее. И она рада вас видеть.