почитал его, считал себя оставшимся на службе и рассчитывал на его покровительство и получал его. И именно потому они оба погибли. Их связь показалась опасной кому-то из замка. Эта связь делала нашу семью великой. Если мы не будем соответствовать, нас сомнут другие, а главарь носильщиков не сможет их остановить. Он даже не понимает, что действительно происходит. Сакуратай, мы говорили с тобой и приняли решение. Выполняй его.

Сакуратай склонился перед ее мудростью.

— Думаю, Тёбэй контролирует своих сторонников не больше, чем мы, — произнесла Хироко. — И когда он умрет, они смирятся.

***

Тёбэй не скрывался. И не особенно остерегался. Это было не в его вкусе. Он посещал бани совершенно открыто, в теплой компании веселых банщиц, которые с визгом разбежались, когда в парную вошел Кагаэмон с длинным ножом в руке.

— А, — произнес развалившийся в теплой воде купальни Тёбэй. — Это ты. А я думал, мы с тобой ладили.

— Это выше личной приязни, — произнес Кагаэмон.

— Да ты слишком молодой еще, чтобы на самом деле так думать.

— Мой отец так говорил...

— А. Ну если отец, то да, — Тёбэй выбрался из купальни с теплой водой, не обращая никакого внимания на Кагаэмона, дошел, шлепая босыми ступнями по мокрому полу, до своих вещей и начал не спеша наматывать на мокрое тело набедренную повязку. Спросил, не оборачиваясь:

— Убить меня пришел?

Кагаэмон, глядя на огромную татуировку Всепрощающего Будды Амида, украшавшую широкую спину Тёбэй, сказал:

— Я дам тебе время приготовиться.

— Да ну? — Тёбэй зло развеселился. — Ха! Ты дашь мне время, щенок? Да я таких, как ты, связками в теплой воде топил! — Тёбэй резко затянул повязку, вытащил нож из кучи одежды, повернулся и шагнул вперед, мягко сокращая расстояние, низко пригнувшись, словно борец сумо. — Я тебя еще поучу тому, как это делается в Эдо. Давай, что ли?!

И они схватились.

***

Сакуратай послал Кагаэмона убить Бандзуйина Тёбэя. Тот и убил. Громко. Шумно. Ярко. Чтоб заметили.

Это заметили. И теперь вся столица бурлила от кровавых новостей.

Слухи неслись по рынкам и причалам, складам и усадьбам. Кто убил. Убил кого. За что убил.

И как же вся эта резня связана с недавним громким убийством прежнего главы семьи Старика Гэнсити и его неподобающе высокопоставленного гостя? Нет ли здесь большой политики? Нет ли здесь зерен переворота? Слухи неслись. По переулкам и улицам, через мосты и между храмами. По воде с лодками и сплавами бревен. Через заставы и рвы. Пока не достигли наконец замка и там их не соизволили заметить.

И явился Черный самурай. Он пришел в ночи, один. Вошел в комнату госпожи Хироко, вложил меч в черные ножны, зажег фонарь у изголовья ее постели и приложил черный палец к ее губам, когда она проснулась.

— Кричать не нужно, — сказал он. — У нас есть дела, которые необходимо решить. Приступим.

Он вежливо дожидался, пока она надевала повседневное кимоно поверх спального, не замечал, как она прячет куклу, с которой спала, спокойно встретил приход поднятых служанкой среди ночи Сакуратая с Кагаэмоном.

Увидев Черного самурая, Кагаэмон не остолбенел, нет. Но если бы взгляд мог выпускать когти, он бы содрал с пришельца его черную кожу.

Они молча расселись в полутьме вокруг круга света, оставленного напольным бумажным фонарем. Сакуратай рассматривал пришельца, его поседевшие курчавые волосы, с трудом собранные в самурайский хвост на голове, белки глаз, полные губы и широкие ноздри. Сакуратай слышал о черном человеке, которого когда-то южные длинноносые варвары преподнесли в дар прежнему военному правителю, и тот однажды сделал его начальником своей тайной службы. Сакуратай о нем слышал, но лично видел его впервые.

— Это человек из замка, — произнесла госпожа Хироко. — Он принес нам предложение. Я не думаю, что мы можем отказаться.

— Мы примем все, что вы скажете, — поклонился ей Сакуратай.

— Я выйду замуж за человека, которого мне укажут, — бесстрастно произнесла госпожа Хироко. — Мне обещают, что это будет достойный человек, достаточного ранга. С должностью в службе тайных дел. Нам обещают поддержку. В обмен на соответствующую верность. И соответствующие обязанности.

— Вы приобретаете покровительство замка, — мягко проговорил из полумрака Черный самурай.

— Замок приобретает верных людей в его тени. Все просто. Все как обычно. Никакого шума, никакого бунта. Семья в связке с соответствующими городскими службами наводит порядок на улицах и блюдет его свято во славу правящего дома. Во всем городе. Никаких других князей-претендентов, никакого заговора.

— Я все понимаю, — ответила госпожа Хироко.

— Соглашение вступает в силу тотчас же, — кивнул Черный самурай. — Тотчас, когда вы выполните одно последнее условие.

— Какое условие? — Сакуратай напрягся от недобрых предчувствий.

— Один из нас должен умереть прямо сейчас.

Молчание темнотой нависло над их спинами, лишь блестели белки глаз черного человека.

— Кто? — сухими губами нарушил тишину Сакуратай. Я, понял он. Я.

— Он, — показал Черный самурай.

— Я согласен, — ответил Кагаэмон.

***

— Нет! — кричала госпожа Хироко. — Нет!

— Да, — проговорил Кагаэмон.

— Убей его! — крикнула ему Хироко. — Ты же сильный, я знаю! Ты можешь!

— Я не могу, — тускло ответил Кагаэмон. Он действительно не мог. И не потому, что Черный самурай был посланцем Хозяина и мог вывести на человека, отдававшего приказы. А потому, что тогда Хироко погибнет. И новый хозяин. И вся эта нескладная неродная семья. Если бы чуть раньше, парой месяцев тому, удалась бы эта бойня, выманившая секретную службу замка в город... Когда ненависть была еще ярка и свежа.

Теперь он не мог.

— Делайте то, что я сказал, — сказал Черный самурай. — Иначе я покончу здесь со всеми.

— Почему вы сами его не убьете? — спросил Сакуратай.

— Это будет непочтительно по отношению к узам, связывающим нас, — ответил Черный самурай. — Давайте, берите меч. Действуйте. Он слишком опасен, чтобы просто жить. Видите, что вокруг происходит? Это его влияние. Даже если он сам пальцем не шевелит, вокруг кровь льется. Давайте. И все прервется.

— Давайте, — вдруг сказал Кагаэмон Сакуратаю. — Это честь для меня.

Сакуратай одним раздраженным прищуром указал мальчишке его место. Не ему здесь говорить и не ему решать. Будет, как скажет старшая.

Сакуратай