Спустя десять дней низложенный с великого княжения и бежавший племянник объявился в Новгороде. Но здешние правители всегда поддерживали князя Юрия. А потому и трех недель не прошло, как Василию Васильевичу пришлось двинуться в Тверь.

Сам же Юрий Дмитриевич некоторое время постоял в Троицесергиевой обители, у мощей своего крестного отца. Каменный собор, построенный по его попечительству над ракой преподобного Сергия Радонежского, уже был, видимо, расписан. Да и икона Троицы, созданная преподобным Андреем Рублевым, уже занимала свое место в иконостасе.

Князь ничего не выжидал. Было понятно, что он не стремился на Страстной неделе Великого поста совершать какие-либо активные действия.

Он встретил Пасху (28 марта) и Светлую седмицу у стен Москвы.

Считается, что столица будто бы некоторое время была в осаде и не сразу сдалась Юрию Дмитриевичу. Но это было не совсем так. Не столица была в осаде, а князь просто постился на Страстной и отмечал церковный праздник.

Когда он подошел к Кремлю, то ворота по приказу воеводы московского Романа Хромого отворили, будто его уже давно ждали. Без боя и без крови он с сыновьями появился на Соборной площади. Дружинники во дворце обнаружили напуганную Софью Витовтовну с княгиней Марией Ярославной. Но их не тронули, а чуть позднее просто отправили в подмосковный Звенигород (или в Рузу) до принятия последующих решений.

Летописи снова лаконичны: «И победил князь Юрий, хотя войска его побили много, и подошел к Москве на Страстной неделе в среду, и стоял под городом неделю, а в среду на пасхальной неделе отворили ему город».

Это была среда Светлой недели после Пасхи — 31 марта 1434 года (13 апреля по новому стилю). Так началось второе, главное, снова короткое и к тому же последнее великое княжение Юрия Дмитриевича.

Интересную деталь отметил современный исследователь А. А. Зимин. Уже 7 апреля великий князь Литовский Свидригайло, который внимательно следил за всем происходившим на Руси, сообщал гроссмейстеру Ордена из Вязьмы довольно радостную для него весть — о победе князя Юрия.

Оказывается, в Европе все ждали, когда на Московский престол взойдет мудрый и просвещенный правитель, сместив ставленника и родственника уже покойного Витовта. Князь Свидригайло доносил: «Князь Юрий, великий князь Московский (мы видим, что Свидригайло сразу же признал Юрия верховным правителем Москвы! — К. К.-С), и великий князь Василий, сын его брата, дрались с многочисленными силами и с ужасным упорством и ожесточением. Всевышний помог князю Юрию низложить врага своего, кн. Василия, и разбить его воинство; завладеть городами, селами и всею его землею; взять в плен не токмо старую великую княгиню и супругу Василия, но и всех поднявших против него оружие и, наконец, изгнать самого Василия из его владений; князь же Юрий, с давнего времени искренний и верный наш друг, обещал подать нам помощь и прислать к нам своего сына».

Оказывается, союзники Юрия ждали помощи и от него. Напомню, что с Орденом так или иначе Юрия связывало то, что брат его жены — Федор Юрьевич, был мальтийским рыцарем. Похоже, что у сына Дмитрия Донского были большие стратегические планы на будущее Руси, особенный, цивилизованный подход к построению отношений с Западом и Востоком. Теперь он мог осуществить задуманное.

Ведь он стал «отцом» для других князей да и для всей Руси. Сколько за последнее время в государстве было «братьев», но не было «отца», как раньше, во времена Дмитрия Донского и его предков! А этого стране очень не хватало.

Теперь докончальные грамоты, которые поспешили заключить с Юрием некоторые удельные князья, составлялись со словами: «целуй ко мне крест, к своему отцу, великому князю Юрью Дмитреевичю, и к моим детем. Имети вам мене собе отцем. А мне, великому князю, вас держати в сыновьстве и во чти, без обиды». Он перестал «играть роль» некоего «старшего брата» или «дяди». И ныне мог смело заявить о преемственности власти от своего прославленного родителя: «а в вотчину в мою в Москву, и во все великое княжение, и чим мя благословил отец мои, князь великыи». Формула честная и открытая. И никем, даже позднее, — не опровергнутая.

* * *

Василия Васильевича никто искать и не думал. Положение его было таково, что и бежать ему было некуда. Из Новгорода он отправился в Тверь, где его видели уже 26 апреля. Но тут он встретился с полным нейтралитетом, ведь родственники Ивана Андреевича Можайского, переметнувшегося к Юрию, почти все как раз собрались в Твери.

Дальнейший маршрут Василия еще более запутан. Из Твери он попал на Кострому, оттуда — в Нижний Новгород (как видим, пути перемещения опальных князей на Руси почти всегда совпадали). Но для восстановления нужной ему справедливости князю была уготована только одна дорога — в Орду. Ведь он получил ярлык от хана, значит, этот правитель только и мог защитить проигравшего племянника. Попытка, как говорится, последняя, но все-таки — попытка.

Летописи так и запишут: «въсхоте пойти в Орду, не бе ему стати с кем противу его». Однако пока он все еще находился в Нижнем Новгороде.

Потому, уже в мае, оба Дмитрия — сыновья Юрия (Шемяка и Красный) — выступили в Нижний с войском. Пусть пока отец разбирается в столице. Некоторым важно было добраться до самого Василия. Иначе победа была опять не победой.

Младший Дмитрий совершенно не был заинтересован в поимке своего двоюродного брата. У него вообще не было никакого желания участвовать в кровопролитии. Напротив, Дмитрий Шемяка посвятит этой борьбе всю свою последующую жизнь, вплоть до самой трагической кончины от отравления (естественно, совершенного по распоряжению его заклятого врага).

Они уже проделали большую часть пути и могли бы настигнуть Василия Васильевича. Но тут произошло непоправимое. Они получили сообщение, что отец скоропостижно скончался в Москве.

Это произошло, как мы помним, 5 июня 1434 года.

Все надежды на власть у Юрьевичей рухнули в одночасье.

* * *

Хоронили великого князя Юрия Дмитриевича всей Москвой. Он находился при власти чуть более двух месяцев. Никто не мог понять — почему и как случилась его быстрая кончина. Поговаривали об отравлении.

С утра на Соборной площади толпились люди. Его положили в храме Архангела Михаила, рядом с «равным братом» — Владимиром Храбрым…

Пройдет не так много времени, и, как мы уже знаем, в один гроб к Юрию положат двух его преставившихся сыновей — Дмитрия (младшего) и Василия. В текстах XVIII столетия остались уничтоженные ныне эпитафии, которые были помещены на саркофаге. Одна из них такая: «В сем же гробе положен другой сын князь Юрьев князь великий Дмитрей Красной, преставись в лето 6949 сентября 24». Другая: «В том же гробе положен сын его князь великий Василей Юрьевич Косой, преставись в лето 6956 ноября в 10».

Почему оказалась в Кремле такая неординарная гробница? Ведь подобного Москва еще не видела, да и не увидит более. Что-то демонстративное было в самом этом действе — сделать в Кремле братскую могилу для Юрия и его потомков.