– И как он это сделал?

– Очень буднично, поверь. Он ведь только тем и занимался, что плодил собственные сущности. То, что психиатры называют диссоциативным расстройством.

– Шизофрения?

– Стандартная ошибка полуобразованных людей, – голос Таты звучит покровительственно. – Такого рода расстройства никак не связаны с шизофренией. В голове у человека живет сразу несколько личностей, и переход от одной к другой совершенно произволен.

– И… кто жил в Лёке?

– Как минимум, его отец. Возможно, Сережа, к которому он был привязан. Ну и сам дурачок, конечно, доброе, безответное и бессмысленное существо.

– А рассказал тебе об этом его отец? Сережа? Или он сам?

– Сын своей матери, я думаю. Раскаявшийся сын.

– Той самой матери, которая умерла в психушке?

– Тебе нужны подробности?

– Нет.

– Изволь. Я расскажу тебе.

– Мне не нужны подробности.

Кажется, Тата не слышит Белку.

– Он настиг Асту здесь. Не в этом доме, этого дома еще не было. Был пустырь с халупой, а ее владелец отлучился по какой-то надобности в город. Наверное, решение, принятое Лёкой, было спонтанным. Даже скорее всего. Просто увидел девушку, которая возвращалась после свидания, глубокой ночью. Он очень сильный, Лёка. Ты ведь знаешь.

– Да.

– Все дурачки отличаются недюжинной силой, так что справиться с хрупкой Астой не составило особого труда. Потом, после всего, он задушил ее.

– Ремнем?

– Может быть. А может, и нет.

Халупа. Помнится, Шило тоже назвал домишко, что прежде стоял здесь, «халупой». Удивительное единство характеристик, хотя можно было выбрать какое-нибудь другое слово: хибара, времянка, развалюха… Да мало ли что! Так кто кому рассказал о халупе? Шило Тате или наоборот? И когда они успели поделиться друг с другом сведениями о прежнем облике участка? У обоих Белкиных родственников было слишком мало времени. То есть его было достаточно, чтобы познакомиться. Но чтобы довериться… Тут нужна совсем другая мотивация.

И расчет.

Белка чувствует, что и в ее собственной голове происходит нечто экстраординарное. Там тоже кто-то поселился. Кто-то, бесстрастно взирающий на ситуацию. Его совершенно не пугают мертвые тела, а благодарность маленькой художнице не в силах заслонить внезапно возникшее недоверие к ней. Уже в том, что она успела рассказать Белке, есть нестыковки, шероховатости. Нужно на время оставить в покое того, кто поселился, пусть он разбирается с нестыковками. А Белка просто будет слушать Тату – это все, что в силах сделать человек, только что спасенный от неминуемой гибели.

– Там, в зимнем саду, я нашла ремень. Он валялся на дорожке. А еще – шахматы.

– Хочешь поговорить о моем брате? О Лазаре?

То, о чем приходится постоянно напоминать себе: Лазарь был Татиным братом, хотя отцы у них разные. Тем летом Белка почти не видела их вместе. Не то что МашМиш – попугаи-неразлучники. Не то что Шило и Ростик: рядом с первым с высокой долей вероятности всегда можно обнаружить второго. Воспоминаний о Гульке с Алей почти не сохранилось.

– Лазарь был очень хорошим, – неуверенным голосом говорит Белка.

– Только этого никто не замечал.

– Это не так.

– Это так.

Спорить с Татой бесполезно, ведь она знает все тайны.

– То, что произошло с ним, – несчастный случай?

– Может быть. А может, и нет.

– Только не говори, что это Лёка убил его. Утопил как случайного свидетеля.

То, что столько лет мучило Белку, вовсе не представляет никакой проблемы для Таты. Как будто речь идет не о ее брате, а о ком-то постороннем. По большому счету, он и был посторонним. Единственным, в чьих жилах не текла кровь Большой Семьи.

– Он мог стать случайным свидетелем произошедшего с Астой, – продолжает настаивать на своем Белка.

Воспоминания о Лазаре давно не приносят острой боли – просто иногда саднят, как саднит на погоду давний перелом. Лазарь был незаметен, он умел возникать ниоткуда и снова исчезать, растворяться в воздухе. Но в самый последний раз ему не повезло. Он не успел исчезнуть вовремя и поплатился за это.

– Не думаю. Ты хорошо помнишь то лето?

– К сожалению. А ты?

– Мне было пять. Не слишком надежный возраст.

– Не слишком надежный?

– В суде мои показания никто не принял бы в расчет.

– А тебе было бы что рассказать?

– Нет. Рассказать – нет. Интерпретировать воспоминания – возможно.

Тот, кто поселился в Белкиной голове, наконец обнаружил одно сомнительное обстоятельство. Все это время оно лежало на поверхности, а именно то, что лежит на поверхности, замечаешь в последнюю очередь. Когда Белка разразилась проникновенной речью о Тате, о том, какая она смышленая, какая умница, и упомянула о Шиле и Маш… Тата сказала: «Я знаю». Но знать об этом невозможно, если не присутствовать при разговоре. Разговор произошел в бильярдной, а вовсе не в старом доме Парвати, где в это время находилась Тата. Следовательно, она не могла слышать его. Тогда откуда взялось «Я знаю»?

– Я бы хотела уйти отсюда, – Белка зябко поводит плечами.

– Антураж не слишком веселый, согласна.

– Давай уйдем.

– Оставим их здесь? – Тата обводит глазами мертвецов.

– Нужно вызвать полицию…

– Само собой. Мы обязательно это сделаем.

– Разговаривать можно и в другом месте.

– Это – самое подходящее, поверь.

– Может быть, появилась телефонная связь?

– Может быть. А может, и нет.

Тот, кто поселился в Белкиной голове, любит торчать на работе допоздна. Его кофе остывает прежде, чем он решит выпить его; в карманах валяются обсыпанные табаком галеты и слипшаяся карамель. Он не слишком следит за собой, напрочь лишен чувства юмора, и он – интроверт. Друзей у него отродясь не бывало, зато начальство ценит его за безотказность и внезапные озарения. Отсутствие телефона очень беспокоило Шило – почему? Ведь чтобы приехать сюда, он наверняка взял отпуск за свой счет – следовательно, мог отдохнуть от работы. И почему связь возникла ровно на минуту, а потом пропала вновь? И как Тата попала сюда? – ведь обе двери были закрыты. И откуда у нее пистолет? Можно предположить, что пистолет принадлежал старшему лейтенанту Кирсанову, он – полицейский, следовательно, имеет право на ношение оружия. Но старший лейтенант живет в Архангельске и вряд ли взял бы пистолет с собой – перед отпуском оружие принято сдавать. Есть и еще одна неприятная деталь – глушитель. В комплекте с обычным табельным оружием он не идет. Тому, кто поселился в Белкиной голове, все это очень не нравится.