— Получалось?

— Об этом надо спрашивать не у меня.

— Увы, больше спрашивать не у кого, — заметила я. — Но сомневаюсь, что для женщины было бы огромным счастьем получить в мужья Тодо-колобродо. Само прозвище обо всём говорит.

— Хэмстер разболтал, — сразу понял хозяин.

— Скажем — проговорился, — вступилась я за моего кавалера по танцам. — Значит, вы потерпели крушение на любовном фронте, назло госпоже Хизер подыскали себе удобную жену, а потом наведывались домой по большим праздникам, чтобы сделать ребенка и снова уйти в море?

— Когда вы так говорите, всё звучит очень страшно, — сказал он.

— Но очень похоже на правду.

— Вы не знаете моей жизни, — покачал он головой.

— Не такая уж она и загадочная, — возразила я. — Но теперь я вижу, что Ванесса не права. Не женщины виноваты в том, что вам сейчас невесело живется. Вы сами виноваты. По-моему, вы не любили ни госпожу Хизер, ни госпожу Карину. Потому что если бы любили, то не обижались бы на них. А так в вас говорят старые обиды. Они-то и мешают вам жить настоящей жизнью. И поэтому вы не понимаете, что кто-то может любить вашу дочь по-настоящему. И поэтому лишаете её права на счастливую жизнь. Потому что счастье — это свобода выбора. И свобода в любви — тоже. Нельзя сделать счастливым по принуждению.

— Вы говорите, будто вещаете истину, — господин Тодеу, похоже, не впечатлился моей речью. — Но что, если вы ошибаетесь? И Берт не любит Ванессу великой искренней любовью, и их брак будет ошибкой?

Я могла бы поклясться, что чувства мастера Этана искренние и сильные, но это выглядело бы ещё большим безумием, чем когда служанка взялась распекать хозяина, который только что её страстно целовал.

— Тогда… — я глубоко вздохнула, — тогда вы раскроете объятия своей любимой дочери, утешите её, и скажете, что жизнь на этом не кончается. И что за несбывшимися мечтами всегда приходят другие мечты. А разбившаяся любовь может обернуться благом. Она поплачет и переживет это, как пережили вы расставание с госпожой Хизер, и как пережили измену госпожи Карины. Жизнь на этом не прекращается, верно?

Он молчал довольно долго, и я уже решила, что позволила себе слишком многое, но тут господин Тодеу заговорил:

— Вы прямо проповедник в чепчике, сударыня Элизабет. Разложили всё по полочкам, отделили корицу от имбиря, так сказать. Мне и возразить нечего, кроме одного…

— Что же вас смущает? — ответила я, готовая отстаивать свою правоту.

— А вот что, — хозяин скрестил руки на груди и встряхнул головой, отбрасывая со лба непокорную прядь. — Вы так прекрасно указали мне на мои недостатки…

— Не недостатки, а ошибки, — быстро поправила я его.

— Ах, ну да, — кивнул он. — Это совсем другое, не так обидно слышать. Но вы немного увлеклись и позабыли о своих ошибках.

— О своих? — насторожилась я, потому что разговор повернулся совсем в другую сторону. — Простите, господин Десинд, но мои ошибки — это моя жизнь и…

— И счастье в том, чтобы самому совершать ошибки в жизни, — подхватил он. — Я помню, не повторяйтесь. Но стали ли вы от этого счастливее? От своих ошибок?

— Прошу прощения, но то, что я оказалась в вашем доме без средств к существованию…

— Вы не поняли, — он был уже рядом со мной, и снова воспоминания о поцелуе закружили меня штормовым вихрем. — Вы совсем ничего не поняли, сударыня Элизабет. Ваша ошибка в том, что вы не доверяете людям. Я вижу перед собой самую красивую женщину в королевстве, но вместо того, чтобы любить и быть любимой, вместо того, чтобы носить шелк и бархат, она зачем-то прячется под чепцом и грубой кофтой, и хранит, хранит свои тайны. Не пора ли и вам проявить немного откровения? Или вы боитесь меня? Не доверяете? Не пора ли вам вылезти из своей раковины?

Все мои доводы, которые я готовила, чтобы защитить право Ванессы выйти замуж по своему усмотрению, все мои заготовленные фразы улетучились, будто их выдуло ветром из головы.

Всё верно. Я решила, что могу раздавать советы этим людям, как жить правильно, и как поступать, чтобы обрести счастье, а сама? Просто сбежала, спряталась, действительно, как в раковину…

— Пресноводный моллюск, — сказала я.

— Что? — не понял хозяин.

— Позвольте мне остаться пресноводным моллюском, — повторила я.

Господин Тодеу расхохотался так неожиданно, что я вздрогнула. Но он смеялся — и это был настоящий смех, не язвительный, не горький, это был просто смех… Весёлый… Глядя на хозяина, засмеялась и я — тихо, несмело, не совсем уверенная, что разговор закончится хорошо.

— Идите отдыхать, сударыня проповедник, — сказал господин Тодеу, отсмеявшись. — Можете передать Ванессе, что её пожелания относительно выбора мужа будут учтены.

— Значит ли это… — начала я осторожно.

— Пусть выходит за этого Берта, если он ей по душе. Но не думайте, что теперь он мне стал по душе.

— Что вы, даже не предполагала, что такое возможно, — я замялась, а потом сказала: — Не сердитесь, что я говорила с вами резко. Но когда я увидела, что происходит, я просто не смогла промолчать.

— Я не сержусь на вас, сударыня, — сказал господин Тодеу. — Но неужели вы и правда думаете, что я не способен полюбить?

— Этого я не говорила. Ответ на этот вопрос знаете только вы сами. А в благодарность, что вы решили быть более внимательным к Ванессе, — я поспешила переменить тему разговора, — обещаю сделать кое-что для вас.

— Для меня?

— Да, только для вас, господин Десинд.

— И что же?.. — он перевёл взгляд на мои губы, и мне стало смешно.

— Научу вас танцевать, — сказала я и не смогла сдержать улыбки.

Он замер, уставившись на меня в немом изумлении.

— Танцевать, — повторила я. — Чтобы на следующем празднике вы не подпирали стену.

— Благодарю, Элизабет, но танцы меня не слишком интересуют, — произнес он, отмирая.

Мне показалось, он был раздосадован. Будто я обманула его ожидания. Но чего он ждал? Благодарности в виде поцелуев?

— Неужели отцу не захочется потанцевать на свадьбе дочери? — невинно спросила я.

Он снова замер и посмотрел на меня подозрительно.

— Вы всё правильно поняли, господин Десинд, — я забрала поднос со стола, прежде чем выйти из кабинета. — Когда у вас будет свободный вечер, мы уделим этому время, если пожелаете. И никто не станет над вами смеяться. Даже рыбы. Это я вам обещаю.

Свадьба Ванессы и мастера Берта была назначена на начало весны, и казалось, что в доме на побережье все ссоры и обиды были позабыты. Госпожа Бонита перестала ворчать и была занята только заказами у модисток, сапожников, ювелиров и кружевниц, а Ванесса была весела и порхала, как бабочка. Отношения между нами не стали сердечнее, и я не дождалась слов благодарности, но больше старшая дочь хозяина не насмешничала надо мной при всех.