ручкой. Она вонзает лезвие себе в ухо и прокручивает, пока не перестает слышать этот навязчивый вой. Она почти не чувствует боли, потому что она ничто по сравнению с голодом.

Вой сигнализации пробуждает одну из новорожденных в спа-центре. Она лежит в бассейне с гидромассажем лицом вниз. Ее глаза открыты под водой. Она страдает, но она привыкла к боли. Ей удается поднять голову над гладкой поверхностью воды. И она оглядывается вокруг в поисках источника ненавистного звука.

На той же палубе почти совсем рядом стоит Адам и рассматривает план судна на стене. Он приложил руку к стеновой панели из имитации дерева цвета махагон и слушает, как затихают моторы. Вспоминает, что машинное отделение находится рядом с автомобильной палубой. Это единственное место, где он не искал свою мать. Адаму кажется, что он понимает: остановка двигателей – ее рук дело. Он ведет пальчиком по плану, показывая тот путь, который ему предстоит пройти, чтобы попасть на палубу для автомобилей. Он объяснит матери, почему он все это сделал. Он поступил так в том числе ради нее. Ей всего лишь нужно освободиться от устаревших предрассудков. Адам достает из кармана ключ-карту и идет к лестнице.

Первый человек, которого заразили на борту, сидит в камере вытрезвителя, зажав уши. Кричит, чтобы перекричать сигнализацию. В соседних камерах тоже проснулись люди. Они зовут на помощь и стучат в двери, но никто не приходит.

В номере люкс бывшая поп-звезда ходит кругами и бьет лампы. Слабый дрожащий свет раздражает глаза. Пол под ногами больше не вибрирует. «Харизма» не придет в порт Турку. Это несправедливо. Дон убежден, что это сделали те, кто смог убежать из столовой. «Все должно было идти совсем не так. Надо было убить мать Адама. Надо было убить их всех…» Сигнализация ревет и ревет, прерывая мысли Дана.

Пары бензина заполнили всю палубу для автомобилей. Женщина с темными волосами все быстрее работает ледорубом. Она очень сосредоточенна. Бензин попадает ей на платье, течет по полу. Дизельное топливо прыскает из бака грузовика. Опять воет сигнализация. Женщина едва выносит этот звук. Но скоро это закончится. Все скоро закончится.

Марианна

– Я задыхаюсь, – пыхтит Марианна. – Я не могу дышать.

Она тяжело дышит. Виснет на руке Мадде. Голова страшно кружится от недостатка кислорода. Как она ни старается, ей не удается протолкнуть в легкие достаточное количество воздуха. И она пытается понять, это свет в коридоре мигает или она сама падает обморок.

– Осталось немного, – уговаривает Мадде.

– Я хочу выйти на воздух, иначе я задохнусь, – стонет Марианна.

Все так резко изменилось. В паузах между сигналами стоит мертвая тишина. Под ногами больше не вибрирует. Это так же непостижимо, как если бы перестала вращаться Земля, потому что «Балтик Харизма» – это весь ее мир сейчас.

Рядом плачет Мадде, по ее щекам текут крупные слезы, но Марианна не может заплакать. Она оглядывается через плечо. Кажется, их никто не преследует.

Время от времени открываются двери кают. Люди выглядывают в коридор. Спрашивают Марианну и Мадде, знают ли они, что происходит. Тонут они или начался пожар? Марианна видит страх этих людей, но не может их успокоить. В любой момент дверь может открыть нечеловеческое существо. Или оно может появиться из бокового коридора. И убить Марианну и Мадде так же, как они убили Винсента. Как они убили Йорана до того, как он стал одним из них.

Наконец женщины подходят к стеклянной двери в конце коридора. Мадде толкает Марианну, и ту обдает холодным свежим воздухом. Она старается не смотреть на мертвые тела, лежащие на палубе, когда Мадде подводит ее к бортику. Старается не видеть, что весь пол залит липкой кровью, которая смешалась с дождевой водой, а потом снова засохла.

Мадде и Марианна подходят к носу судна, и Марианна смотрит на воду. Волны катятся ей навстречу в своем вечном движении. Теперь они только тихонько плещутся о борт, и это так не похоже на сильное бурление и белую пену, которые они наблюдали вечером. По небу плывут перистые облака. Как в фильме с замедленной съемкой. Наконец-то Марианна может вдохнуть полной грудью, теперь голова кружится от избытка кислорода. Она дышит и дышит, будто прочищает легкие, а сигнализация снова ревет.

Мадде дрожит в своем прозрачном коротком платье, и Марианна ее обнимает. Прижимает ее мягкое тело к своему. И Мадде прячет голову у нее на плече и плачет все громче, все сильнее. Ей страшно. Она боится еще больше, чем Марианна. И это заставляет Марианну собраться и взбодриться, потому что она просто должна это сделать. Не годится им обеим сейчас поддаваться слабости.

– Скоро придет помощь с земли, – успокаивает Марианна. – Кто-то нас подберет. Не успеем оглянуться, как окажемся дома.

– Прости меня… – бормочет Мадде. – Прости, что я убежала. Я так испугалась и…

Продолжение фразы невозможно разобрать. Марианна только шикает и гладит ее по спине.

– Смерть Винсента – моя вина! – всхлипывает Мадде.

– Нет, – твердо говорит Марианна.

Она закрывает глаза, но ясно видит при этом лицо лежащего на ступеньках Винсента. Поэтому она снова открывает глаза. Щурится от ветра.

– Это я виновата, – продолжает Марианна. – Он пытался заставить меня бежать оттуда намного раньше, но я… я не могла.

Она надеялась, что ей станет легче, если она произнесет это вслух. Но эффект получился обратный: ей снова становится трудно дышать.

– Но если бы я не убежала… – всхлипывает Мадде, – или если бы я вернулась раньше…

– Это ничего не изменило бы. И ты в любом случае вернулась, – кричит Марианна, потому что сигнализация снова оглушительно ревет. – Я не уверена, что смогла бы быть такой храброй, как ты.

– Я не храбрая. Просто одной было еще хуже.

– Слушай меня. Это не твоя вина.

Мадде освобождается из объятий Марианны. Вытирает слезы. Делает глубокий вдох:

– И не твоя тоже.

Она поворачивается в сторону парома и поднимает глаза. И она почти красива в неярком свете фонарей.

Марианна тоже оборачивается. Следит за взглядом Мадде и понимает, что та смотрит на окна каюты люкс. Там заметно какое-то движение, но в каюте нет света, может быть, просто что-то отражается в темном окне.

– Это его вина, – говорит Мадде. – Если бы мы остались там, мы были бы в безопасности. Во всяком случае, в большей безопасности, чем здесь.

Марианна кивает.

– И нам нужно убраться с этого проклятого парома, – продолжает Мадде, оборачиваясь к Марианне. – Нам нужно пробраться к спасательным плотам и