маленькие предательства стали заметны. То есть, жизнь стала прозрачна, и одновременно, ушёл этот литературный канон "N. - мой друг, не смейте в моём присутствии, и проч… и проч." или пресловутая рукопожатость — я одно время возлагал на неё надежды, как на зерно новой этики, но оказалось, что всё как всегда. Материальное начало побивает всякую идеологию, и оклады или статут заставляют на дело людей рукопожимать всяк сущий в ней язык от мала до велика.

И это всё при пресловутой прозрачности.

То есть, раньше случалось "Как, вы бываете у N.?! Если вы не перестанете, мы вам самим откажем от дома и проч., и проч." — а теперь вот не случается. Ну если жертва не слаба, конечно, и её можно потравить безопасно (не важно из каких соображений).

Поэтому мне очень интересно, что будет с этой мелкой моторикой морали дальше.

Извините, если кого обидел.

02 июня 2012

История про то, что два раза не вставать

В записной книжке Гладкова, того самого, что "Гусарская баллада" есть запись: "№

Прейскурант «Коктейль-холла» читался как роман… Малиновая наливка в графине «Утка», охотничья водка в плоской бутылке, шартрез в испанской бутылке, ликер «Мараскин» в графине «Мороз», «Ковбой-коктейль», коктейль «Аромат полей», коктейль «В полет», «Аэроглинтвейн»…" "Последние номера перед закрытием ресторана музыканты доигрывали, зевая, разговаривая друг с другом, как бы совершенно не обращая никакого внимания на зал. Барабанщик между ударами проникновенно чистил ногти. Но — самое удивительное — музыка текла без перебоев, по какой-то волшебной инерции, ничуть не менее слаженная, чем в начале вечера…" — ну мне хочется это записать, потому что я полез туда совсем за другим.

И даже не за тем, что я вдруг там прочитал о слухах. Не знаю, имел ли это в виду Быков, когда писал один из своих романов, в котором убитые писатели мерещатся живым, и вроде бы они не убиты, а отобраны в какое-то специальное подразделение, но вот Гладков вспоминает: "В начале шестидесятых годов Москву обежала нелепая выдумка, что будто бы на каком-то кладбище на могиле Артемия Халатова (Халатов был членом ВЦИК и председателем КУБУ — В.Б.) некий писатель встретил старика, который оказался Пильняком, Борисом Пильняком, носящим чужое имя, спасшимся от расправы в тридцать седьмом году и служащим где-то сторожем. Но, во-первых, у А. Халатова, погибшего в заключении, не могло быть могилы на кладбище, во-вторых — все прочее было неправдоподобно не менее этого. И все же эту историю мне всерьез рассказал К. Г. Паустовский с несколькими живописными, видимо, им самим выдуманными подробностями. Мои возражения его не столько рассердили, сколько обескуражили. Он замолчал, но через минуту рассказал мне еще одну совершенно фантастическую историю про тайну жизни Александра Кривицкого. Не знаю, верил ли он сам в эти истории, но ему доставляло явное удовольствие их пересказывать и дополнять деталями и живыми штрихами. Знающие люди уверяют, что многие его рассказы, о Бабеле например, выдуманы им самим, вернее, развиты им на какой-то бледной реальной основе, довыдуманы до неузнаваемости".

И, чтобы два раза не вставать, Гладков пишет: "Если написать об Эренбурге всю правду, то он окажется очень похожим на Иосифа Флавия, такого, каким он написан у Фейхтвангера. И, может быть, не случайно Эренбург так резко относился к Фейхтвангеру, совершенно отрицая его как писателя и политического и исторического мыслителя. Раза три я что-то спрашивал его о Фейхтвангере, и каждый раз он отвечал, что терпеть его не может и не хочет о нем говорить. Может быть, И. Г. угадывал сходство, считал его для себя оскорбительным и отбрасывал от себя. Пишу это при полной симпатии к Илье Григорьевичу. Но и Иосиф Флавий — один из самых симпатичных героев Фейхтвангера и, бесспорно, самый умный. И уж конечно, Иосиф Флавий во всех отношениях выше всех императоров, при которых он действовал".

Извините, если кого обидел.

03 июня 2012

История про то, что два раза не вставать

В день Троицын, когда народ зевая, слушает молебен, умильно на пучок любистока они роняли слезки три…

Как работница тульского самоварного завода, что собирала дома из ворованных деталей автоматы и пулемёты, зачем-то написал рассказ про Карлсона. Надо, что ли, их всех, что не вошли в книгу, выложить. А ведь придумал сюжет про Ктулху и Красную Армию, хотел чем полезным заняться (Я считаю, что всякий писатель должен написать рассказ про Ктулху. Для отчётности).

И, чтобы два раза не вставать — четыре часа ночи время особое. Когда я ходил дежурным, то наш отец-командир… Нет, не то, не так хотел сказать. Четыре часа — конец собачьей вахты, время, когда тело посередине бессонной ночи оживает. Радость второго штурмана. Ранним летом это время первых рассветов.

Я всегда любил время ночи.

Ночью людей меньше.

Когда человек спит — вроде и нет его.

Извините, если кого обидел.

03 июня 2012

История про то, что два раза не вставать

День какой-то удивительно переменной погоды и облачных безумств. Впервые сам сочинил презентацию в паверпойнте. Аж вспотел.

Чтобы два раза не вставать, обнаружил в файле какие-то ошмётки странного разговора о социалистическом реализме. Можно догадаться, что меня спрашивают о о нём, как о методе и кто они, мастера этого метода.

И вот я начинаю довольно занудно — с определений, с того что нужно понять, что вы понимаете под «соцреализмом». Потому как есть разные определения этого понятия.

Но мой собеседник отвечает: "Ну, это когда с позиции правящего класса. По-моему, сейчас этот метод хорошо используется".

И тут явно мне попадает вожжа под мантию (может быть, там в разговоре что-то выпущено. С чего я был так раздражён, ума не приложу): "Это никуда не годится. Совершенно непонятно, что такое правящий класс — в 1934 году, в 1964 и в 1985. (Ну если вы не хотите сказать что-то в духе Милована Джиласа). Тем более, бессознательный термин «соцреализм» совершенно разные вещи означал в тридцатые, в пятидесятые и в восьмидесятые.

Иногда под ним и вовсе понимали все произведения, дозволенные советской цензурой к печати.

Если уж вы хотите сказать глупость, то не стоит начинать с «По-моему, сейчас этот метод хорошо используется». (И поскольку вы анонимны, я могу не миндальничать, а говорить начистоту, не боясь, что вы — какой-то мой знакомый, который сейчас находится в расстроенных чувствах,