– Произнеси мое имя.

– Колтон, – выдыхаю я, когда он скользит внутрь.

– Скажи, что ты моя, – требует он.

– Твоя, – стону я, пока он трахает меня, погружая свой член в мою киску. Он двигается уверенно, но не торопясь. – Я твоя, Колтон.

– Тебе это нравится? – Он хватает меня за горло и слегка сжимает. – Ава?

– Да, глубже, пожалуйста. Пожалуйста, Колт.

Трахая все сильнее, он шлепает меня по заднице, отчего мои стоны становятся все громче. Затем он подается вперед, дергает за волосы и притягивает ближе.

– Как же приятно быть в тебе. Мне нравится, как твоя киска поглощает мой член и вытягивает сперму.

– Я сейчас кончу, Колт, – громко хнычу я, и мышцы сокращаются вокруг него. Он продолжает трахать меня, продлевая мое удовольствие, пока тоже не кончает, выплескивая сперму в презерватив.

– Боже, женщина, ты меня так возбуждаешь, когда говоришь, что тебе нравится и что мне с тобой делать, – тихо говорит он, и я озираюсь на него через плечо.

– Правда? – Я выпрямляю спину.

– Правда.

– Мы сейчас примем душ, – заявляю я, направляясь в ванную, но на несколько секунд задерживаюсь в дверях и смотрю ему в глаза. – А позже я с нетерпением жду возможности посидеть на твоем лице, Колт.

Глава 47. Он и я

Я читаю книгу на диване в гостиной Колтона. Пока не могу сосредоточиться ни на чем новом, поэтому сейчас у меня в руках один из любимых романов, «Барабанная дробь»[27]. Он помогает мне отвлечься от мыслей о его разговоре с мамой.

Открывается входная дверь, и раздаются его шаги. Как только Колтон переступает порог, я понимаю, что что-то не так. Отчаяние. Смятение. И злость. Его карие глаза становятся почти черными. Печаль в его взгляде проникает под мою кожу с такой легкостью и силой, словно это я выяснила какие-то новости о своем родителе.

Он сокращает расстояние между нами, а затем садится рядом, кладет голову мне на колени и закрывает глаза.

– Поговори со мной. – Я провожу пальцами по его спутавшимся волосам. – Колт.

– Всю дорогу домой я думал только об одном: брак моих родителей был похож на эффект бабочки. Малейшее событие меняло все. Все, черт возьми.

– Ну нет, так не бывает. Больше подойдет аналогия с шахматами. Определенные фигуры во время игры заточены на разные комбинации. Но король всегда король, как и королева не пешка. И поведение людей определяют не только условия, в которых они оказались, но и жизненный опыт, – медленно проговариваю я, и он чуть смещается, чтобы заглянуть мне в глаза. – Наша реакция на определенные ситуации в том числе зависит от характера, от внутренней силы. Возьмем, к примеру, нас с Лайлой. У нас много общего, схожие интересы, мы знакомы много лет, поэтому успели привыкнуть друг к другу. Однажды нас чуть не арестовали. Как отреагировала она? Кричала и плакала. А я? Ломала голову в поисках решения. И я, черт подери, вытащила нас из этого дерьма, более того, полицейский подвез нас, высадив в нескольких кварталах от дома, чтобы у нас не было проблем с родителями. Одна и та же ситуация, но совершенно разная реакция. Дело не в чем-то одном, Колт. Так не бывает.

Он еле выдавливает улыбку и вздыхает, просовывая руку мне под футболку и прижимая ее к моему животу.

– Ты слишком хороша для меня.

– Чушь. – Я нежно ерошу его волосы, массируя ногтями кожу головы. – Что ты узнал?

– Я уже говорил тебе, что мой отец никогда не был хорошим человеком. Строгий. Властный. Успех в бизнесе его закалил, сделал еще суровее, превратив в интригана, отстраненного мужчину. А мама… она его полная противоположность. Невозможно найти двух более разных людей, и все же они любили друг друга. Это не был брак по расчету. Она не забеременела случайно, и он не чувствовал себя обязанным на ней жениться. Они полюбили друг друга и хотели создать семью. Они оба желали моего появления.

Колт замолкает, и я не тороплю его. Я жду, отдавая ему столько своего тепла, сколько ему потребуется.

– Чем глубже он уходил в дела, тем более одинокой себя чувствовала она. Я рос, занимался хоккеем и обзаводился друзьями, и я в ней нуждался все меньше и меньше. Мама всегда любила искусство, и папа подарил ей картинную галерею. Он чувствовал вину за свое отсутствие и хотел осчастливить ее. Помочь ей найти то, чем бы она могла заниматься ради удовольствия. По иронии судьбы именно это место все испортило.

На этот раз пауза затягивается. Его взгляд устремлен на меня, но сомневаюсь, что он меня видит. Он погружается в воспоминания, пытаясь отыскать то, чего не замечал раньше. Все детали, мельчайшие признаки, то, за что прежде не цеплялся глаз. Я понимаю его чувства, пускай мне и больно оттого, что они его одолевают. Мало что так уничтожает, как осознание того, что твой мир рушится. Особенно когда это происходит из-за любимых.

– В галерею мамы пришел Лео, он, смеясь, очаровывал всех на своем пути. Веселый, непринужденный и невероятно эмпатичный человек. Все его любили. Им восхищался и я, ведь он так отличался от моего вечно занятого и сурового отца. – Колтон вздыхает громче и снова закрывает глаза. – Когда я стал старше, то заметил, как Лео смотрит на маму. Он влюбился в нее, но ей это было неинтересно.

Я понимаю, к чему он клонит, и тоже закрываю глаза. От его руки по моей коже растекается тепло. Я пальцами скольжу к его щеке и рассеянно вывожу на ней ногтями маленькие круги.

– Она отправилась с Лео в Нью-Йорк встретиться с владельцем местной галереи. Они немного выпили, празднуя заключение сделки. Он всегда был с ней мил, в отличие от ее мужа, у которого почти не было на нее времени. Поэтому она уступила. Она провела с Лео ночь, а утром ушла, осознав, что натворила. – Его голос затихает, поэтому я наклоняюсь, чтобы слышать его лучше. – Месяц. Она держала это в себе в течение месяца. Она поговорила с Лео, сказала, что это никогда не повторится. А потом пошла и призналась во всем отцу. Чувство вины съедало ее заживо, и она решила быть с ним откровенной. Черт, Ава, я понятия не имею, о чем она думала.

– Ей было одиноко…

– Не надо, – перебивает меня Колт, поднимает глаза и впивается в меня взглядом. – Одиночество – не причина для измены. Никогда.

– Ты прав. Прости.