class="p1">– Ты не должна просить прощения. – Он улыбается и глубоко вздыхает. – В смысле, я не понимаю, о чем она думала, когда решила обо всем рассказать папе. Да, она чувствовала себя виноватой. Она не хотела ему врать, но папа есть папа. Нельзя ударить бешеную собаку и ждать, что она тебя не укусит. Они жили не в гребаной сказке. Она обратила на себя весь его гнев и все равно решила остаться. Зная, какой он, она все равно осталась.

– Потому что любила его.

– Потому что любила его, – с горечью подтверждает Колт. – И он изменил ей с Хелен. В отместку.

Я отворачиваюсь. Мои мысли, подобно урагану, набирают ход и становятся все более дикими с каждой секундой. В отместку… Должно быть, беременность Хелен стала для него огромным сюрпризом.

– Но почему он ничего не сказал твоей маме? Почему держал Хелен рядом с собой?

– Понятия не имею, Ава. Он не любит Хелен и никогда не любил. И других женщин в его жизни тоже нет. – Измученный, он ловит мой взгляд, и никто из нас не разрывает зрительного контакта. – Мне нужно поговорить с ним. Я хочу выяснить, зачем. Больше всего на свете.

– Когда?

– Когда буду готов. – Он садится и тут же притягивает меня к своей груди. – Без тебя я бы не смог все это переварить. Я бы лишился рассудка.

– Ты преувеличиваешь. – Я обхватываю Колта за шею и смотрю в его завораживающие глаза. При взгляде на цвет его радужки, мне в голову приходит лишь одна ассоциация: он похож на демона. Манящего и искушающего. Прошло столько месяцев, а мое мнение не изменилось. Колтон Томпсон – мой личный Аид, а я – его Персефона. Моя одержимость сильна и несокрушима.

– Я констатирую факты, маленькая мисс Любительница Аргументов.

– Новое прозвище? – Я приподнимаю бровь, а он обнимает меня за талию и встает с дивана. Я обхватываю его ногами.

– У меня для тебя куча прозвищ, – бормочет Колт, прижимаясь к моему лицу. – Но «Медовая» по-прежнему остается моим любимым.

– О, не сомневаюсь, Винни-Пух. – Я целую его в губы. – Чем займемся?

– Примем ванну. – Он несет меня в свою ванную, а у меня назревает вопрос.

– Почему твоя мама решила рассказать тебе об этом именно сейчас?

Колт застывает на месте и смотрит мне в глаза.

– В последнее время она чувствует себя лучше. Подход доктора Стюарта работает, и ее депрессия прошла. Она начала вести небольшой дневник. Он помогает ей тренировать память, и она много размышляет о своем прошлом. – На его лице возникает слабая улыбка, но уже через мгновение она исчезает. – Ее приехал навестить папа, и она решила открыться. Честно говоря, не знаю, о чем еще они говорили и почему ему вдруг стало не все равно, но хочу с ним пообщаться.

Пока мы раздеваемся и вместе ложимся в ванну, я осознаю, что оказалась права: я понравилась его отцу, и он был рад за Колтона. Неважно, насколько все запутано, Эрик Томпсон любит своего сына.

Первая игра регионального полуфинала состоится на следующей неделе, поэтому хоккейная команда тренируется почти все утро и почти весь вечер. В эти дни мы с Колтоном почти не видимся, но, по крайней мере, я всегда знаю, где его найти. Обычно я не хожу на каток во время его тренировок, но сегодня у меня есть новости, и мне не терпится узнать его мнение.

После игры с «Гладиаторами» прошел месяц. С помощью Колта я далеко продвинулась в преодолении своего страха. По лестнице я спускаюсь легкой поступью. На лице широкая улыбка, и мой взгляд прикован к рассекающему лед Колту. Никто, кроме наших друзей, не знает, что мы с ним вместе, но меня это больше не волнует. Лайла права: нелепо продолжать скрываться.

Я прихожу вовремя. Ребята скользят в моем направлении, готовые покинуть лед. Телефон пиликает, и я, понимая, что пришло новое сообщение, достаю его из сумочки. В следующее мгновение кто-то выхватывает его у меня из рук. Какого черта? Я поднимаю голову и вижу Мура, взирающего на меня с ухмылкой.

– Отдай.

– С чего бы это? У тебя в телефоне сохранено кое-то очень для меня важное, и я хочу, чтобы этого не стало. – Его глаза, сузившиеся до щелочек, намекают на его намерения. Этот парень ненавидит меня. Он все еще не оправился от моей выходки.

– Я не буду использовать фотографию против тебя, пока ты держишься от меня подальше. – Я пытаюсь выхватить телефон, но безуспешно. – Отдай его, Мур.

– Нет, черт возьми, все будет иначе. – Он наклоняется к моему лицу, его ноздри раздуваются. – Ты скажешь мне…

– Оставь ее, твою мать, в покое, – раздается рядом знакомый голос, и Колтон выхватывает мой телефон из пальцев Мура. – Разве я не велел держаться от нее подальше?

– Это не твое дело, Томпсон! – кричит Мур. Он с силой хватает меня за локоть, и я вздрагиваю от внезапной боли. – Она…

Его слова замирают в горле, когда кулак Колтона врезается ему в живот, отчего он отпускает меня и пятится. Мне не удается глубоко вдохнуть, и кто-то проносится мимо меня, оттаскивая Колта назад. Это правый защитник команды, Бейли, но вокруг нас собираются и другие парни, они наблюдают за происходящим с удивлением.

– Да что с тобой такое, Томпсон? – лицо Мура побледнеет, и он прижимает обе руки к животу. – У этой сучки такая волшебная киска, что у тебя крыша поехала?! Напасть на товарища по команде…

– Она моя девушка! – кричит Колт, и все разом замолкают. Даже Бейли отпускает его. – И ты не имеешь права прикасаться к ней или ее вещам. Отвали, Мур, и эта фотография никогда не увидит свет. Но будешь продолжать в том же духе, и я уничтожу тебя на хрен. Я ясно выразился?

– Гребаный придурок, – сердито бормочет Мур. И устремляется от нас прочь.

Воцаряется неловкая тишина, но потом все принимаются радостно насвистывать. Видимо, то, что у Колтона Томпсона появилась девушка, очень важно для команды, и они все за него счастливы. Хоккеисты иногда такие чудаки. Никогда бы об этом не догадалась, наблюдая за ними на льду.

Один за другим они удаляются, оставляя нас с Колтом в покое, и уходят даже Дрейк с Клэем, хотя последний все не перестает болтать о том, как он гордится своим лучшим другом и его достижениями.

– Обязательно отпразднуй важные новости со своей девушкой, раз уж ты наконец-то нашел в себе силы произнести это вслух. – И Клэй смеется, наконец отправляясь в