Вождь моментально организовал нам носильщиков, и спустя пару минут мы уже бежали по залам и коридорам, моля бога, чтобы подземелье не рухнуло на голову. Миновав три-четыре зала, мы неожиданно оказались в огромном туннеле круглого сечения, где высота потолка навскидку достигала десятка метров. Здесь совершенно не ощущалось той вибрации, которая до зелёных соплей перепугала аборигенов.

По дну этого огромного туннеля пролегала сплошная… больше всего эта фиговина походила на ленту монорельса, убегавшую в темноту. Ни стыков, ни сварных швов, ничего, что могло бы указать, как эту штуковину сюда затащили или как её здесь смонтировали. Три метра шириной, вроде бы сделанный из металла, монорельс совершенно не монтировался в общую картину с туземными копейщиками и арбалетчиками.

Но самым потрясающим объектом оказался вовсе не монорельсовый путь, а то, что обнаружилось метрах в двухстах в глубине туннеля. Скудное освещение неожиданно вырвало из темноты нечто до боли напоминавший вагон скоростного поезда. Скруглённые формы, скошенный силуэт, высота метров шесть, не менее.

– (Цензура), это же монорельсовый поезд, – невольно вырвалось у Руслана. – Нифига себе… Ну, и махина.

– Всё, стоп! Парни, мы никуда дальше не идём, пока не разберёмся с загадками, – скомандовал я, переходя на шаг. – Повторяю: пока мы сами во всём не разберёмся… Камиль, переведи этому чучелу, что если он далее намерен вешать нам лапшу на уши, то мы очень сильно разозлимся.

– Ну, и слава богу, – поморщившись от боли, произнёс капитан Барулин. – А то у меня на бегу подёргивает плечо.

Поставив носилки с ранеными на монорельс, мы присели у вагона, ожидая, какое решение примут серокожие. Воины столпились вокруг шаманов метрах в пятнадцати от поезда, поглядывая на нас, внимая словам своего аксакала. Кивнув мне, Руденко с Мышкиным взяли по факелу, заглянули в промежуток между вагоном и стеной туннеля и быстро вернулись обратно.

– Пройти можно, а вот носилки придётся протискивать, – доложил Марк. – И это не поезд, а всего лишь один вагон… Ага, перьеносный генералиссимус что-то придумал.

– Иржики не знают, чем вызвано землетрясение… Такое происходит впервые за сто двадцать семь лет, с тех пор, как они нашли входы в пирамиды и в подземелья под ними, – принялся переводить азербайджанец. – Этот туннель ведёт к ещё одной пирамиде, точно такой же, как эта… До неё можно дойти за один день, если идти очень быстро.

– Так… Первое: скажи «сэру индейцу», что мы никуда не пойдём, – прищурился я, изучая выражение лица старика. – Второе: мы хотим изучить здесь всё и вся, и чтобы нам никто не мешал… Третье: когда всё это закончится, он поведает нам историю своего народа.

– Иржики согласились с вашими условиями, – спустя пару минут перевёл Камиль. – Вождь спрашивает, что его воинам делать сейчас?

– Пусть дадут нам десяток факелов, а сами могут отдохнуть, – пожав плечами, я переглянулся с парнями. – Мы хотим осмотреть этот поезд, потом, скорее всего, двинем обратно.

Осмотр монорельса ничего нам не дал. Абсолютно ничего. Максимум, что мы сумели сделать – обошли эту махину со всех сторон, пытаясь найти какие-нибудь люки и двери, в надежде попасть внутрь. Ага, размечтались. Для начала горящие факелы не позволяли толком изучить некоторые участки обшивки, в которых угадывались утопленные внутрь обшивки двери и люки.

Судя по многочисленным вмятинам на бортах вагона, аборигены в течение долгих лет пытались разрешить аналогичную проблему, так и не преуспев с результатами. Впрочем, неудивительно – до изобретения автогена серокожим было как до луны пешим ходом. Колотить же молотками и каменюками по железу в надежде пробить дыру туземцы могли до скончания веков.

Потратив около двадцати минут ради удовлетворения собственного любопытства, мы вновь подхватили носилки с ранеными и потащились обратно в пирамиду. Иржики, похоже, жутко боялись возвращаться в вибрирующее подземелье, но старались не показывать своего страха. Странная вибрация, как быстро выяснилось, никуда не исчезла, но стала заметно слабее. Визуально мы не заметили никаких трещин в стенах и потолке, не говоря уже о завалах и об обвалах.

– Камиль, а спроси-ка у «сэра индейца», нет ли у них карты бункера? – осмотревшись по сторонам, я взял инициативу в свои руки. – Сколько здесь, к примеру, уровней?

– Подземелье имеет три уровня, мы находимся на среднем, – перевёл азербайджанец ответ вождя. – На нижнем уровне находится резервуар с какой-то странной водой, которую нельзя ни пить, ни использовать для купания. На верхнем уровне расположен восьмиугольный зал со светящимися стенами…

– Стоп. Светящиеся стены? – переспросил я, переглядываясь со своими парнями. – Камиль, пусть он немедленно отведёт нас на этот верхний уровень. Сдаётся мне, что там нас ждёт офигенный сюрприз.

Моя догадка оказалась верна – на верхнем уровне нас ожидал тот самый сюрприз, как оказалось, ставший сюрпризом и для самих аборигенов. Шагая по одному из двух наклонных пандусов шириной метров в десять каждый, мы поднялись в упомянутый восьмиугольный зал. Идущие впереди серокожие воины неожиданно замерли, словно статуи, и забормотали то ли молитвы, то ли заклинания.

– О, майн готт, – выпучив глаза, прошептал Нидеррайтер-старший.

– (Цензура), ибабутские тушканчики, – выразил свои эмоции Руслан.

– Голограмма, – спокойным тоном констатировал Марк. – Карта планеты.

Восьмиугольный зал оказался помещением размерами примерно тридцать на тридцать метров и высотой потолка метров семь. Стены этого помещения действительно светились каким-то внутренним матовым светом, что ли, во всяком случае, у меня создалось именно такое впечатление. Прямо же посередине зала в каком-то метре над полом висел большой голографический шар, этакий полупрозрачный глобус, отображавший карту мира, куда нас занесло провидение.

Голографический глобус медленно вращался вокруг воображаемой оси, демонстрируя контуры материков и крупных островов, окружённых морями и океанами. На изображении одного из материков северного полушария выделялись три ярко-красные точки, соединённые между собой пунктирными линиями. Присмотревшись, я увидел, что пара красных точек перекрывает хорошо узнаваемый изгиб реки, изображённый на карте ван Клейста. Третья красная точка закрывала собой какой-то архипелаг из нескольких мелких островов, расположенный западнее Амазонки.

Не знаю, сколько времени мы любовались голограммой – может, час, а может, всего лишь минут десять. Вращение голограммы затянуло все три красные точки на противоположное полушарие планеты, явив нам парочку крупных материков, цепочки островов, огромный горный массив, пересекавший один из континентов. Судя по всему, горный массив тянулся с севера на юг на многие тысячи километров, вызывая ассоциацию с земными Андами и Кордильерами…

– Будет что показать Жерару, – негромким тоном произнёс капитан Барулин, вытаскивая из разгрузки фотоаппарат. – Рус, не тормози – сними и на свой айфон, чтобы у нас была вторая копия. На всякий случай.