— Портрета Вселенной с божественным росчерком? Извините, не понял…

— Это образ, навеянный профессору беседами с Эйнштейном. — Физик указал на книжные шкафы, заполненные редкими изданиями. — Представьте, в эту библиотеку заходит ребенок и видит множество книг, написанных на незнакомых языках, главным образом — на латыни. Ребенок понимает: книги о чем-то рассказывают и их кто-то написал, хотя, естественно, не знает, ни о чем они, ни кто авторы. У ребенка подспудно возникает идея, что все в этой библиотеке устроено в соответствии с неким, как ему кажется, таинственным порядком. — Луиш приложил руку к груди. — Мы воспринимаем Вселенную подобно тому, как этот ребенок воспринимает библиотеку. Во Вселенной есть законы и константы, в ней взаимодействуют силы. И все эти законы, константы и силы кем-то созданы. С таинственной целью и в соответствии с определенным порядком. Мы поверхностно понимаем данные законы, в общих чертах улавливаем организующий все порядок, смутно сознаем, что созвездия и атомы движутся определенным образом. Как и ребенок, мы не обладаем глубоким знанием, и обо всем этом у нас лишь призрачное представление. Однако есть нечто, в чем мы уверены: эта библиотека организована с неким намерением. Даже если нам не удастся прочесть эти книги и мы никогда не узнаем имена авторов, факт остается фактом — эти произведения исполнены смысла, и библиотека устроена в соответствии с рациональным, разумным уложением. Такова Вселенная.

— Это и есть подсказка Эйнштейна профессору Сизе для поиска еще одного доказательства?

— Нет. Это метафора профессора Сизы для объяснения интенциональной разумности, сознательной рациональности Вселенной, метафора, повторяю, навеянная высказываниями Эйнштейна.

— А что за подсказку дал Эйнштейн?

Луиш Роша снял резинку с папки, открыл ее и стал перелистывать лежавшие в ней листы с записями, испещренные уравнениями и формулами.

— Вот она, — сказал он, найдя нужную страницу, — здесь.

Томаш склонился над текстом.

— Что это?

— Довольно известное изречение Эйнштейна, — объяснил Луиш Роша. — Однажды он сказал: «Мне действительно интересно узнать, мог бы Бог устроить мир по-другому? Или, иначе говоря, требование логической простоты оставляет какую-то свободу?»

— Это и есть подсказка?

— Да. Профессор Сиза всегда рассматривал эти слова как подсказку к поиску еще одного доказательства. И если как следует разобраться, легко понять, почему. Эйнштейн таким образом сформулировал постановку вопроса о неизбежности Вселенной быть именно такой, какая она есть, проблему детерминизма. То есть — и это является основным вопросом — насколько другой могла быть Вселенная, если бы другими были начальные условия?

— Гм-м.

— Разумеется, в то время ответить на вопрос было невероятно трудно. Тогда еще не существовали необходимые для этого математические модели. Однако десятилетие спустя, с появлением теории хаоса, все изменилось. Теория хаоса предоставила точные математические инструменты для работы с проблемой изменения начальных условий системы.

— Честно говоря, я не понимаю, — признался Томаш. — Что вы подразумеваете под начальными условиями?

— Термин «начальные условия» имеет отношение к тому, что происходило в первые мгновения образования Вселенной с энергией и веществом. Но также необходимо учитывать законы Вселенной, особенности различных взаимодействий, значение природных констант и все, все, все прочее. Давайте рассмотрим, например, случай с константами природы. Вам не кажется, что они являются центральным элементом при проведении подобных вычислений?

— Константы природы?

— Да, — Луиш Роша нахмурил брови, удивленный вопросом. — Полагаю, вы знаете, о чем идет речь, не так ли?

— Вообще-то… нет.

— О, извините, иногда у меня вылетает из головы, что перед мной не собрат-физик! — воскликнул он, поднимая руку в знак того, что просит прощения. — Да, так вот, природные константы — это величины, которые играют фундаментальную роль в поведении вещества. В принципе у них одинаковая величина в любой части Вселенной на протяжении всей ее истории. К примеру, атом водорода одинаков и на Земле, и в отдаленной галактике. Но более того, природные константы входят в число таинственных величин, которые заложены в основе Вселенной и задают многие ее нынешние характеристики, являются своего рода кодом, заключающим в себе тайны существования.

Томаш слушал с увлеченным видом.

— Да? Никогда не слышал ничего об этом…

— Охотно верю, — согласился Луиш Роша. — Многие научные открытия для большинства людей остаются просто-напросто неизвестными. И, тем не менее, означенные константы, как элемент первоосновы, представляют собой таинственное свойство Вселенной и обусловливают все окружающее нас. Установлено, что размер и структура атомов и молекул, из которых состоят и люди, и планеты, и звезды — не игра слепого случая, а результат, определенный значениями указанных констант. Профессор Сиза задался вопросом: что если значения природных констант были бы несколько отличными? Если бы сила гравитации была чуть больше или чуть меньше, чем она есть на самом деле. И свет распространялся бы в вакууме с немного более высокой или немного более низкой скоростью, чем это происходит в действительности. Или если бы постоянная минимальная энергетическая единица имела какое-то другое численное значение…

— И что обнаружил профессор Сиза?

Луиш Роша наклонил голову.

— Пару недель назад на моей первой лекции я говорил о проблеме омеги. Вам запомнилось что-нибудь из того, о чем шла речь?

— Вы говорили, что существует два возможных сценария гибели Вселенной. Либо она начнет сокращаться, и в результате произойдет…

— …Большое сжатие…

— …либо Вселенная продолжит бесконечно расширяться, пока не иссякнет вся энергия, и тогда она превратится в ледовое кладбище, то есть произойдет Великое оледенение.

— А что станет причиной, вспомните?

— Кажется, вы говорили о гравитации…

— Точно! — физик одобрительно кивнул. — Как вижу, вы усвоили материал. Если скорость расширения будет превосходить гравитационное взаимодействие, Вселенная продолжит расширяться вечно. В противном случае она вернется к исходной точке. Подобно тому как подброшенная вверх монета в итоге падает вниз. Сначала она преодолевает притяжение, но в конце концов притяжение побеждает. Правда, тогда я сказал не все. Гипотетически существует третий вариант: сила расширения Вселенной окажется точно равна силе гравитации, создаваемой всем существующим в ней веществом. Вероятность, что так произойдет, ничтожно мала — с учетом колоссальных величин противодействующих сил. Было бы чрезвычайно невероятным, если бы, точно совпав, они погасили друг друга… И тем не менее подобный вариант нельзя сбрасывать со счетов. Вселенная, согласно наблюдениям, расширяется со скоростью, невероятно близкой к критической отметке, отделяющей сценарий Великого оледенения от сценария Большого сжатия. И хотя расширение, как уже установлено, происходит с ускорением, что предвещает грядущее Великое оледенение, этот сценарий ни в коем случае нельзя принимать как данность. Каким бы невероятным нам это не представлялось, Вселенная балансирует на грани между двумя возможностями. Обе силы очень близки к состоянию равновесия, хотя и не достигают его. Если Большой взрыв — событие случайное и неконтролируемое, вероятность пребывания Вселенной в состоянии хаоса, максимальной энтропии становится полной. Факт наличия низкоэнтропийных структур — великая загадка, столь великая, что некоторые физики даже говорят о невероятной случайности. Будь энергия, высвобожденная Большим взрывом, чуть слабее, материя вернулась бы назад и спрессовалась в сверхмассивную черную дыру. Будь она самую малость сильнее, вещество разлетелось бы в разные стороны и рассеялось с такой скоростью, что галактики не успели бы сформироваться.