Виктория не переставала удивлять современников как бескомпромиссностью, так и отсутствием предрассудков. Горец Джон Браун, с его грубоватыми замашками, народной смекалкой и пристрастием к виски, казался неуместной фигурой при чопорном королевском дворе. Многие вздохнули с облегчением, когда здоровяк в килте перестал маячить за спиной королевы. Придворные даже не догадывались, что следующим любимцем ее величества станет чужак еще более экзотичный, чем уроженец Шотландского высокогорья.

В 1887 году был торжественно отпразднован золотой юбилей королевы, пятидесятая годовщина ее воцарения на троне. Восторг от титула императрицы Индии еще не поблек, и Виктория стремилась блеснуть своей драгоценностью. Повсюду ее окружала экзотика: на параде перед открытой каретой вышагивали смуглые кавалеристы в красочных тюрбанах, в Букингемский дворец были приглашены индийские принцы, а через несколько дней после юбилея к свите королевы примкнули двое выходцев из Индии. Одного из них звали Магомет Бакш, другого – Абдул Карим.

Новые слуги поцеловали ноги королевы, чем привели ее в неописуемый восторг. Так ее еще никто не приветствовал! Индийцы должны были прислуживать Виктории за столом, но она была настолько очарована их смуглой кожей и необычным акцентом, что пожелала видеть их подле себя как можно чаще.

Своих новых протеже она поручила заботе доктора Джеймса Рейда, вступившего в должность придворного врача двумя годами ранее. Доктору вменялось в обязанности не только присматривать за новичками, но и обеспечить их униформой. Королева настаивала, чтобы индийцы всегда появлялись в тюрбанах, за завтраком прислуживали в синих халатах, а за ужином – в ярко-красных. Кроме того, новые слуги должны были сопровождать ее в карете, подавать ей чай и уносить ее письма. Разместить их следовало в комнатах прислуги старшего звена, а не с простыми лакеями. С несвойственной ей чуткостью Виктория позаботилась и о том, чтобы заморские гости не мерзли по ночам. Сама она обожала сквозняки, однако опасалась, что суровый английский климат станет губительным для жителей тропиков.

Из двоих индийцев наиболее обаятельным оказался Абдул Карим, высокий и дородный мужчина с золотисто-медовым цветом кожи и бородкой на округлом лице. В отличие от своего коллеги, он не собирался все время стоять за спинкой королевского стула. В своих мечтах он устремлялся гораздо выше, и воображения ему было не занимать.

Честолюбец по натуре, Абдул Карим быстро завладел вниманием королевы. В письме к доктору Рейду Виктория рассыпалась в похвалах: «В отношении Абдула хочу отметить, что он сильно изменился. Он держится серьезно и с достоинством, но в то же время очень мил и дружелюбен с королевскими фрейлинами, смеется и даже шутит с ними. Он пригласил их посмотреть все свои сувениры и предложил им фруктовый кекс… Он весьма полезен, умен и услужлив, а его знание родного языка очень мне пригождается. Конечно, я уже привыкла к нему, и мне с ним легко»[253].

По словам Карима, он происходил из почтенной семьи. Его отец служил главным санитарным врачом в Агре, а сам он бы клерком и получал отличное жалованье. Такой важной птице зазорно подавать тарелки. Устыдившись, Виктория отстранила его от лакейских обязанностей. Ей давно уже хотелось брать уроки хинди, чтобы лучше понимать заморских подданных, и Абдул Карим вызвался давать ей уроки. За свои заслуги он получил почетное прозвище Мунши («Учитель»).

Этим королевские милости не ограничились. По мере того как влияние Мунши на стареющую королеву росло, она наделяла его новыми должностями, нимало не заботясь о том, что по этому поводу думает двор. Кариму выделили покои, которые прежде занимал Джон Браун. А в 1889 году двор был скандализирован известием, что королева провела ночь в обществе Мунши в своем укромном особняке Глассалт-Шил на озере Лох-Мьюк. В этом домике посреди лесов она часто наведывалась вместе с Брауном, но после его смерти забыла туда дорогу. И вдруг такая эскапада! Ни о чем неприличном и речи быть не могло, но какая почесть для простого индийца! Придворным стало ясно, что грядет новый мистер Браун, и гораздо хуже прежнего.

* * *

Вскоре Мунши сделался не только учителем, но и главным консультантом королевы по всем вопросам, связанным с индийской культурой. Виктория позволяла ему просматривать переписку, так или иначе связанную с Индией, советовалась с ним по ключевым вопросам, испрашивала его мнение, когда требовалось составить ответ. Малейшую просьбу Мунши, пусть и совершенно необоснованную, она воспринимала как руководство к действию.

Подстрекаемая Каримом, она забросала лорда Лэндсоуна, вице-короля Индии, требованиями оказать всевозможные почести семейству Карима. У такого благородного человека, «настоящего джентльмена», непременно должен быть земельный надел. Вице-король выделил Кариму земли в Агре, но Виктория только входила в раж. Она потребовала, чтобы Карим, а также его отец были допущен к участию в дурбаре – торжественном приеме во дворце вице-короля. Такой наглости со стороны выскочки-индийца лорд Лэндсоун уже не мог стерпеть. Ему ничего не оставалось, как принять Карима, но его родитель не был допущен к торжествам – уж очень скромным было его положение в обществе.

Хотя Мунши трубил, что его отец был светилом медицины, хваленый доктор Вазирудин оказался всего-навсего тюремным лекарем. Однако Виктория была не готова к прозе жизни. Она с негодованием отвергала попытки принизить Карима. Слово любимого Мунши в ее глазах стоило больше, чем уверения всех колониальных чиновников, вместе взятых. Как-то раз он запросил у доктора Рейда лекарственные препараты, чтобы переслать отцу в Индию. Придворный доктор возмутился: такого количества лекарств, по большей части наркотиков, хватило бы, чтобы умертвить 12 тысяч человек. Однако Виктория встала на защиту Мунши и оплатила лекарства из своего кармана. Она свято верила, что отец Карима – специалист высокой квалификации и все, о чем он ни попросит, должно быть исполнено.

Чтобы опровергнуть слухи и домыслы, королева снарядила в Индию Фрица Понсонби, сына королевского секретаря, с наказом разузнать побольше о докторе Вазирудине. Старательный мистер Посонби в точности выполнил приказание. По итогам расследования он отчитался перед королевой, что Вазирудин никакой не врач, а аптекарь при тюрьме, без диплома и врачебных квалификаций. Наградой за честный ответ стала королевская немилость. Нет, Мунши не мог солгать. Должно быть, Фриц Понсонби нашел не того Вазирудина – мало ли их в Индии? Рассерженная Виктория на целый год отлучила Фрица от своего стола, зато Мунши продолжала осыпать любезностями.

Родственники Мунши заполонили королевские резиденции. Перед отъездом Карим успел обзавестись женой, и чтобы ее любимец не затосковал вдали от второй половины, Виктория пригласила ее в Англию. Супруга Мунши прибыла в сопровождении свекрови. Обе женщины строго соблюдали мусульманские обычаи, ходили закутанными с головы до ног, а во дворцах для них были отведены отдельные покои. Только перед Викторией и ее придворными дамами женщины могли открыть лицо. Мэри Маллет оставила следующие воспоминания о миссис Карим: «Это полная и довольно миловидная особа, с шоколадного оттенка кожей и разодетая в пух и прах. Кольца украшают ее пальцы и нос, на большом пальце – карманное зеркальце, отдаленное бирюзой, и повсюду, где только можно, цепочки, браслеты и сережки. На голове у нее розовое покрывало с золотым кантом, тело обмотано роскошными шелками и атласами. По-английски она говорит плохо, но утверждает, что холод ей по нраву»[254].