Профессор еще раз повторил эти слова, и тут его осенило.

Бог принес Себя в жертву самому Себе. Он так любил этот мир, что отдал Своего единственного Сына, чтобы те, кто верит в Него, не погибли, а обрели вечную жизнь.

Харбард тоже был подвешен, но – что было хуже всего – за собственное стремление к знанию. Теперь ему раскрылась собственная природа. Он был богом или частью бога – так же, как частью бога были эти стихи, готовые взорваться у него в голове; частью бога были звуки битвы, и волшебство, и воспоминания, и ложь.

Внезапно они оказались на дне колодца; некоторые руны завязли в песке, другие поднимались на поверхность, словно пузырьки воздуха, третьи продолжали медленно тонуть.

Мужчины коснулись друг друга плечом и дружно произнесли:

Послышался шум битвы; стихи перешли в пронзительное крещендо, и Харбард снова оказался у колодца, исполненный отчетливой уверенности. Теперь он твердо знал, что, если хочет управлять волком, должен пойти вместе с этой леди. Профессор боялся ее, а еще знал, что она обладает ключом к знанию, способному стереть разницу между ним и ужасным стариком из колодца. Тогда ему, Харбарду, будет больше незачем гнаться за волшебными чарами – он сам станет волшебником, опять воссоединившись со Всеотцом, чьей частью и проявлением является. Эти видения были посланы ему в знак того, что ритуалы прошли успешно. Харбард понял: это не причина появления бога, а лишь предвестие этого. Ритуалы – это реакция человеческих существ на близость бога, скорее почтительный поклон в его сторону, чем попытка его подманить. Богов невозможно вызвать; они сами вызывают нас и предлагают плясать под их дудку – точнее, заставляют, проявляя таким образом себя. Впрочем, сейчас бог заговорил с ним, позволил испить своей мудрости там, у колодца. Но сперва нужно все-таки пойти с этой леди.

– Как ваше имя? – спросил у нее Харбард.

– Меня зовут Гулльвейг, – ответила она. – И я знаю толк в магии.

– Вы здесь, чтобы мне помочь?

– О да, – кивнула она.

Гулльвейг зашла в свою комнату и опустилась на небольшой трехногий табурет. Харбард, не видя, куда бы можно было сесть, начал оглядываться по сторонам на хитросплетение теней. Эти тени двигались друг относительно друга; казалось, зáмок скользит в темноте по какой-то невидимой колее и на этом пути огромные и также невидимые конструкции заслоняют падающий под разными углами свет. Это напомнило Харбарду ночную поездку на поезде в спальном вагоне.

– Мне нравится начинать со слабостей, – заявила Гулльвейг. – Что вы отдали, чтобы оказаться в этом месте?

Отвечать Харбарду не пришлось – Гулльвейг и сама это увидела.

Харбард был хорошим человеком, высоконравственным, думающим, но при этом страдал от ужасной, неутолимой жажды знания. Гулльвейг видела его в библиотеке в каком-то огромном городе. Затем у нее перед глазами появились картины: исследования, тупиковые ситуации и бесплодные ритуалы, к которым он прибег, пытаясь выяснить природу волка. Харбард много путешествовал, побывал в прериях у краснокожих, у северных народов, живущих за полярным кругом, объездил Индию, Тибет, Китай. Гулльвейг видела, как он умерщвлял свою плоть, как неделями висел на жутких крюках, подбираясь к берегам смерти. Харбард побывал там, где до него были и другие; он проходил через ворота боли, отбрасывая иллюзии в сторону. И тут к нему явился тот, кто его направил, – бог в плаще из перьев. Локи, главный зубоскал. Высокий рыжеволосый джентльмен, бледный, красивый и ужасный.

Гулльвейг передернула плечами. Те, кто искал власти и могущества, никогда не извлекали ничего хорошего из общения с этим типом. Локи больше привлекали люди бедные и неадекватные, мягкие и ненадежные. Ему интереснее было увести их по пути семьянина, который больше всего на свете любит своих детей и домашний очаг, чем вознаградить какого-нибудь оккультиста, жадного до тайных знаний. Гулльвейг желала бы иметь с ним как можно меньше обшего: даже наблюдая за Локи в своих видениях, она испытывала болезненное чувство.

В воображении Гулльвейг видела горный массив, огромное иссушенное плато, на котором искореженные нагромождения скал вздымались в небеса, как будто просили забрать их туда; видела фон Кнобельсдорфа, красивого и смертельно опасного тупицу, который путешествовал по тропам Тибета; видела состоявшийся в Лхасе обмен – барабан из козлиной шкуры на записки егермейстера. Гулльвейг думала так же, как Харбард. Это было похоже на совместную прогулку по саду, во время которой они сами выбирали, что рассмотреть повнимательнее, а что проигнорировать.

Гулльвейг видела Харбарда в Новом Орлеане: как он работает над книгой, как взвешивает важность моральных принципов и тяги к познанию, как покупает у бедной семьи, живущей у пристани, мертвое тело и заставляет себя есть человеческую плоть. Затем она увидела незнакомые ритуалы и визит какого-то сумасшедшего. Колдун вуду сказал Харбарду, что послан духом Черного Ястреба, вселившегося в него в церкви, чтобы помочь ему.

Бледный наставник с крашеными рыжими волосами показал Харбарда колдуну вуду и сказал: «Делай, что он попросит». Гулльвейг дано было видеть очень многое. Она видела, как Харбард вновь вернулся к ритуалам, как ему подсказывали, что делать. Он должен был использовать свою добровольную жертву, чтобы шагнуть дальше через ворота колдовства. Процесс умерщвления был медленным, но эффект оказался впечатляющим. Колдун вуду, Жан Лаказ, умирал долго, но возродился во снах Харбарда, поведя его к новым знаниям, указывая на свежие темы для исследования. Его призрак растаял, только когда он встретил на черном берегу Герти Фоллер.

А затем Гулльвейг услышала его разговор с богом: Локи, раскрашенный пигментом и яркими красками, сидел у огня и был порой неотличим от пламени. Харбард плакал, жалуясь на то, что не может продолжать, что ему недостаточно знания, для того чтобы презреть человечность.

Бог бросил в костер щепотку какого-то порошка, и Харбард увидел возвышение австрийского капрала, увидел потуги Гиммлера, копающегося в древних знаниях, и понял, что рано или поздно кто-то из их последователей придет к тем же выводам, что и он сам.

– Если тебе не требуется мое покровительство, я найду того, кто в нем нуждается, – сказал бог.

Харбард нашел выход. Нужно получить больше знаний, нужно испить воды из колодца обезглавленного бога. Но как? Он ведь не дурак. Харбард четко понимал: платой за это будет его рассудок, разрушенный во время еще более преступных пыток. Бог предложил начать с кого-то, кто, по мнению Харбарда, заслуживает смерти. И тут профессору выпал шанс: он получил вызов из Англии. Разведчики выяснили, что нацисты намерены овладеть оккультными науками и делают в этом направлении определенные шаги. Генералы об этом не задумывались, но на войне заслуживают внимания все методы без исключения. Так Харбард получил почетное звание полковника военной разведки. Организовать похищение Хэмстри ему было несложно. Его солдаты знали свое дело, но Харбард чувствовал, что не сможет долго на них полагаться. Существовала черта, за которую им нельзя было переступать. Бог посоветовал Харбарду поискать помощи. Он послал ему Лукаса Тейлора, раскрашенного человека, оккультиста, который переехал в Ковентри из Манчестера за несколько лет до этого. Локи сказал, что Тейлор стал героем скандала, в котором был замешан ребенок, и теперь, как прорицателю, ему были не рады в родных краях.